Мороз по коже и ком в горле: Москвич Владимир Лидин преображает заброшенное пензенское село

Грунтовка, ведущая от Бояровки к Поминаевке, становится по мере удаления от райцентра Башмаково все более дикой. Осмелевшая от редкого присутствия техники трава возмущенно хлещет по днищу редакционной легковушки, а деревья, подступившие вплотную к одноколейке, машут свисающими ветками нежданным гостям.

Жизнь после людей

И вдруг взгляд выхватывает яркое пятно: на березе — табличка с надписью «Поминайка». С виду стандартный дорожный знак. Но по размеру и типу шрифта понятно, что он самодельный. А рядом небольшой стенд с картой села и фотографиями его обитателей. 

Реальная картина села — словно из научно-популярного фильма «Жизнь после людей», авторы которого с помощью цифровых технологий показали, что будет с населенными пунктами, если внезапно исчезнут люди. Поминаевка видом своих заброшенных, полуразрушенных, а то и полностью сгинувших домов, еле видимых за разросшимися кустами, иллюстрирует это.

Последняя из могикан

Но путешествие по улице неожиданно заканчивается в оазисе цивилизации. Это дом Татьяны Николаевны Лидиной — единственной жительницы села. С ней живет помощница, поскольку возраст хозяйки солидный — 88 лет. А еще в одном из домов владелец бывает наездами. Вот и все население.

Если не оглядываться по сторонам, то можно подумать, что ты на улице зажиточного райцентра. Крепкий кирпичный дом, сад, в котором красуются яркими нарядами цветы, стикер, оповещающий о наличии видеонаблюдения, и даже деревянный мостик с коваными перилами, ведущий к хозяйственным постройкам. 

— Это сын Володя сделал, чтобы мне по грязи не ходить, — с нежностью говорит женщина. — А еще воду подвел, когда колодец пересох.

Татьяна Николаевна похожа на учителя. Строгий взгляд, размеренная грамотная речь. Так и кажется, что сейчас скажет: «К доске пойдет…» 

Но на самом деле с образованием у нее не сложилось. Отец ушел на фронт, мама работала. 

— Зимой учиться было особенно тяжело, — вспоминает Татьяна Николаевна. — Валенки мои прохудились, привяжу подошву веревкой — и в школу. Но какая учеба, если я в класс входила промерзшая насквозь! Благо учительница была жалостливая. Посадит меня около голландки, чтобы обогрелась. И только потом — за парту.

Четыре года в Поминаевской школе, а потом до седьмого класса — в Каменке, что в трех километрах от села. И никаких тебе школьных автобусов. Топ-топ — туда, топ-топ — оттуда.

Хотела поступить в мед­училище, но опоздала — набор закончился. 

Судьбу определил отец: «Пойдешь работать на свиноферму». А что делать? Не так была воспитана, чтобы перечить. Десять лет отработала. 

Удары судьбы

Ей было 29 лет. Жизнь, казалось, наладилась: вышла замуж, родила двух сыновей. Но судьба приготовила для нее нелегкое испытание. Смерть унесла супруга — молодого, здорового внешне мужчину: сердце.

Года два промыкалась в доме свекрови. Не было вины молодой женщины в том, что она жива, а ее супруг лежит в сырой земле. Но материнскому сердцу не объяснишь — обида на несправедливость жизни выливалась на сноху. Не стала та терпеть, ушла к родителям. 

Чтобы поднять мальчишек, трудилась от зари до зари. Работала и уборщицей в конторе, и весовщицей, кладовщиком в местном отделении совхоза.

— Уберу тут, бегу через речку на ток, потом телят надо напоить, — вспоминает женщина. — И все хозяйство на мне: коровы, овцы. Овец долго держала. Сейчас только гуси и утки остались.

На пенсию Татьяна Лидина вышла в 1984-м, но работала аж до 2002-го. 

— Приехал директор как-то, я ему и сказала, что больше не могу, — признается Татьяна Николаевна, — отпустил.

Довелось ей пережить еще одну потерю — умер младший сын. Ему было всего 49 лет... Тоже сердце. А в 2019 году — смерть Виктора Бусыгина, которого она взяла под опеку 14-летним, когда он осиротел. 

«С места не сдвинусь!»

Все односельчане давно разъехались отсюда в поисках лучшей доли. А она говорит, что не сдвинется с места. Хотя сын зовет в Москву, младшая невестка предлагает в Пензу перебраться. Иногда навещает ее двоюродный брат супруга, спикер Законодательного собрания Валерий Лидин. Тоже предлагает помочь со сменой места жительства.

Но коренная сельская жительница ответствует, что не хочет сидеть в скворечнике (так она именует городские квартиры). Да и как оставить родительские могилы?

— Татьяна Николаевна, ну страшно же! В лесу практически живете. Звери дикие. Да и люди лихие.
— Какие там звери? Ну лиса забегала. Косулю видели. А люди… Что взять-то у меня?

— Так ведь и магазина здесь нет.
— Сын договорился с моршанским предпринимателем, тот привозит все необходимое. И с исполняющим обязанности главы Бояровского сельсовета Анатолием Клюевым я всегда на связи. И глава администрации района Тамара Павлуткина не забывает.

А если все исчезнет?..

Главный помощник и опора для нее, конечно, сын Владимир, который сейчас живет в Москве. Именно он и стал рубежом между беспощадной природой и памятью, которая жива.

— Как-то ехали с мамой на машине. И она, глядя в окно, произнесла: «Все исчезнет». Так у меня внутри защемило! Я ж сам деревенский, и деревня в сердце. Вот захотелось для мамы воссоздать элементы прошлой жизни. И свою душевную потребность в сохранении памяти реализовать, — объясняет Владимир Лидин. — Стать кем-то вроде главного героя «Тимура и его команды». Для живущих и тех, кто будет после нас.

Крест Владимира Лидина

У православных принято на памятных местах ставить кресты. Такой же крест и стал первым в мемориале под открытым небом в центре Поминаевки.

— Изначально село называлось Поминайка, — объясняет энтузиаст.

Из архивных документов и рассказов бабушки он узнал, что до отмены крепостного права на местах населенных пунктов, существующих в окрестностях ныне, стояли хутора. В 1861 году, отпуская на волю принадлежавших ему крестьян, барин попросил: «Не забывайте меня, поминайте!» Отсюда и пошло название хутора — Поминайка. Но в официальных документах оно фигурирует уже как Поминаевка.

Природа яро противилась возвращению цивилизации. Машина, на которой Владимир вез груз, застряла — еле вытащил. Два дня длилось путешествие к бывшему центру села. Но человек победил. На месте церкви вознесся крест. Так что и в фигуральном смысле, и фактически Владимир Лидин пронес свой крест с честью.

Судьба храма такая же, как и у большинства его собратьев в советское время: сначала превратили в склад зерна, а потом два «предприимчивых» гражданина раскатали строения на бревна. Один построил из них дом. Но недолго в нем прожил. Люди говорили, мол, это кара за богохульство.

Ну а дальше Владимир начал отвоевывать у природы, заполонившей село густой растительностью, все новые площади. Заказал на каждый дом таблички с именами людей, проживавших там ранее. Нанимает технику, чтобы окашивать прилегающие территории. 

Но главная работа проделана в центре.

— Мне доводилось видеть, как жестоко люди обошлись с помещиками, которые много сделали для них же — построили школы, предприятия. Дело рук их было разрушено, память истоптана, — размышляет Владимир Дмитриевич. — Вот и помещик, владевший здешними землями, сделал немало, а склеп его разрушен. Я решил восстановить место упокоения.

Сначала пытался вытащить тяжеленные памятники один, с помощью лебедки, но не смог. Нанял технику и установил мемориальные скульптуры у входа в склеп.

А в самом центре площади, на холме, появилась табличка: «Здесь будет установлен памятник умирающей деревне». Владимир еще не решил, как он будет выглядеть. Пока по совету друга разместил под табличкой стенд со стихотворением Николая Мельникова «Поставьте памятник деревне».

Рядом с холмом — фотоистория села, свой «Бессмертный полк». Больше всего меня поразили лица женщин со стенда «Поминаевские красавицы».

— Я находил фото в заброшенных домах, а также брал у оставшихся в живых односельчанок, — рассказал Владимир Дмитриевич.

Какие лица! Чистые, открытые, одухотворенные! Подумаешь: барышни, не обремененные заботами. Но это труженицы, которые тянули и дом, и работу. И все же не озлобились из-за тягот, сохранили внутренний свет, любовь к жизни.

Чуть поодаль — стела с именами всех, кто не вернулся с войны. А рядом — розы. Не деревенский кустистый шиповник, а настоящие благородные садовые розы! Они стоят гордо, словно часовые у Вечного огня. 

Бывшие жители Поминаевки на Троицу массово приезжают на сельское кладбище. Естественно, общаются. В прошлом году неподалеку от бывшей школы житель села Владимир Стрижков установил длинный стол и лавки. 

А еще сам Владимир Дмитриевич оборудовал гостевой дом, чтобы приезжающим было где остановиться. 

Командная работа

Когда я рассматривала старые фото, читала памятные таблички, по телу мороз шел, ком подкатывал к горлу. А когда оказалась на месте бывшей школы, навернулись на глаза слезы. На возвышении — композиция: школьная парта старого образца и доска перед ней. Символ одиночества на месте былого шума и веселья.

— А ведь в детстве я учиться не хотел. Привели меня в первый класс, а я сбежал! — смеется Владимир Дмитриевич. — Но потом поумнел. 

Владимир Дмитриевич говорит, что парту воссоздал по эскизам один его знакомый. Мастерил долго, дотошно. Владимир Лидин делает благое дело, и у него появляются помощники. 

— Я когда начинал, с техникой был напряг. Порой обращался к трактористам работающего тут сельхозпредприятия, — говорит Владимир. — Некоторые, узнав, для чего нужен транспорт, даже денег не брали. Теперь в случае необходимости мне помогает мой давний приятель Виктор Стрижков из Громка, Александр Мусатов — кузнец, который сварил арку, при входе на кладбище, Владимир Рыбаков и другие.

Вопрос принципа

— Для меня все, что я делаю, вопрос принципа, — горячо говорит Владимир Дмитриевич. — Были моменты, когда думал: «В банк пойду, кредит возьму, но сделаю намеченное». Да, на доходы госслужащего не развернешься, но видите: дело постепенно движется. Иногда жалею, что не стал предпринимателем. Я бы тогда не мемориал под открытым небом создал, а отстроил село заново, открыл предприятие, на котором люди могли бы работать. 

— Тебе деньги девать некуда? — спрашивают знакомые. 
— Просто хочется что-то оставить Родине, на которую, как сказал Куприн, «готов идти пешком», — объясняет он.

Мне вновь вспомнилось стихотворение «Поставьте памятник деревне». Оно будто списано с Поминаевки: те же старые деревья, яблоки в траве бывшего школьного сада. Они и сейчас не выродились в кислоту — сладкие и ароматные. И «покосившаяся хата с крыльцом, рассыпавшимся в прах». И «два горшка на частоколе» у дома Татьяны Николаевны.

И не нужно Красной площади, чтобы поставить этот памятник. Он стоит там, где жила эта самая деревня. И где благодаря Владимиру Лидину жива память о ней. Он, как тот помещик, распустивший крестьян, шепчет вслед разлетевшимся по миру жителям: «Не забывайте! Поминайте!»



Поставьте памятник деревне

Поставьте памятник деревне
На Красной площади в Москве,
Там будут старые деревья,
Там будут яблоки в траве.
И покосившаяся хата 
С крыльцом, рассыпавшимся в прах, 
И мать убитого солдата
С позорной пенсией в руках.
И два горшка на частоколе,
И пядь невспаханной земли
Как символ брошенного поля,
Давно лежащего в пыли.
И пусть поет в тоске от боли
Непротрезвевший гармонист
О непонятной «русской доле»
Под тихий плач и ветра свист.
Поставьте памятник деревне,
Чтоб показать хотя бы раз
То, как покорно, как безгневно
Деревня ждет свой смертный час.
Ломали кости, рвали жилы,
Но ни протестов, ни борьбы,
Одно лишь «Господи, помилуй!»
И вера в праведность судьбы.
Поставьте памятник деревне
На Красной площади в Москве,
Там будут старые деревья,
Там будут яблоки в траве...

Автор: Екатерина РОГОЖКИНА

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER