Человек-легенда Евгений Мокров: Голодный энтузиаст шедевра не создаст
— В пандемию свободного времени больше, — улыбается Евгений Алексеевич. — Теперь можно спокойно порассуждать о жизни.
Сталинградская закалка
— Евгений Алексеевич, как сложилась ваша судьба после ухода из института?— Какое-то время я работал заместителем генерального директора по научной деятельности на «Старте». Сейчас являюсь научным консультантом в компании «ЦеСИС». По-прежнему плотно занимаюсь наукой.
Кстати, несколько лет назад мне предлагали возглавить в НИИФИ конструкторский отдел, но я отказался. Считаю, что уходя, нужно уходить.
— Вы родом из Сталинграда. Как попали в Пензу?
— Меня, пятилетнего мальчишку, с матерью эвакуировали в ноябре 1942 года — в самый разгар битвы за город. Никогда не забуду разбитые остовы домов, крики солдат, нескончаемую канонаду и ужасные артобстрелы.
Когда переправлялись через Волгу, едва не погибли. К счастью, немецкий летчик сбросил бомбу на мгновение позже и она разорвалась в нескольких метрах от лодки…
А в Пензу, на родину отца, мы попали только в 1949 году. Здесь я окончил политехнический институт и в 1961 году устроился в недавно открытый научно-исследовательский институт физических измерений. Здесь я проработал до 2009 года.
На старом багаже
— Как вы оцениваете состояние отечественной науки?— Удручающее. Понастоящему прорывных открытий, за исключением оборонной отрасли, у нас нет. Сейчас во многом мы лишь повторяем западные разработки или используем багаж, заложенный еще в советское время.
Кстати, несмотря на сложившееся мнение, раньше мы шли в ногу со временем. Например, в 80-х годах в нашем институте были созданы уникальные металлопленочные датчики. Лишь через несколько лет подобную технологию смогли повторить за рубежом. Конечно, во многом отставали и мы, в частности по развитию микроэлектроники. но такой научной и технологической пропасти никогда не было. Где наши отечественные микросхемы, мониторы, надежная электроника? Своего-то почти нет.
— Неужели мы так безнадежно отстали?
— Отнюдь. У нас есть и чем гордиться. Особенно по военным разработкам. Вопрос в том, на какой элементной базе они создаются — западной или азиатской.
Вот раньше мы работали исключительно на отечественных комплектующих. В крайнем случае использовали то, что получали из дружественных социалистических стран. В первую очередь это гарантировало технологическую безопасность. Ведь неслучайно девизом экономики того времени был лозунг «Стране нужны средства производства для производства». Пора бы о нем вспомнить.
Время собирать камни
— Как выйти из замкнутого круга?— Первую скрипку в возрождении науки обязано играть государство. Именно оно должно взять бразды правления на себя и полностью контролировать процесс.
А начинать необходимо с поднятия престижа науки и ученых в сознании населения. Больше показывать на центральных каналах фильмов о наших достижениях и изобретателях. Наука очень нуждается в популяризации. Так было в СССР. Помните программы «Это вы можете» или «Очевидное – невероятное»? Самое интересное, что все это хорошо понимают. Но… ничего не делают.
Кстати, я и сам увлекся наукой благодаря романтическому образу ученых, созданному в 50–60-х годах.
И еще – ученых нужно поддерживать. Давать им возможность для творческого поиска. Не верьте тем, кто утверждает, что лишь голодный энтузиаст способен создавать шедевры. Это полнейшая чушь! Раньше государство не жалело средств на изобретения и хорошо поощряло их авторов. Институт получал все необходимое на так называемые свободные исследования. Особо отмечались проекты, которые были внедрены в производство. Одним словом, создавался мощный стимул для работы.
Судите сами: если при образовании НИИФИ ставилась задача по созданию аппаратуры за контролем только 10 физических параметров, то уже через десятилетие мы делали датчики, способные измерять до 30 параметров, начиная от акустики и заканчивая угловыми ускорениями! Это, скажу я вам, огромнейшая работа, на которую мы получали все необходимое.
— Но ведь сейчас на исследования тоже выделяются гранты…
— Ну да, выделяются. Только кому? Большая часть денежного пирога достается предприятиям и организациям с мудреными названиями. Их основная задача — «влезть» в госпрограмму, отхватить кусок пожирнее и безбедно существовать пару лет при видимости кипучей деятельности. Не лучше ли эти деньги отдать действующим научным институтам? Обеспечить их новейшим оборудованием, повысить зарплату сотрудникам, наконец.
— Но ведь ученые никогда не были бедными людьми...
— Все познается в сравнении. Одна из бед отечественного производства — разительное отличие доходов руководства и рядовых инженеров. Порой зарплаты просто несопоставимы и отличаются в сто и более раз! Это немыслимо!
Однажды в Америке я познакомился с главой одной из международных корпораций. Так вот, его годовая зарплата составляла 700 тысяч долларов. А простой инженер или конструктор на предприятиях корпорации зарабатывал по 50-100 тысяч в год. Чувствуете разницу? То-то! Подобное соотношение доходов было и в советское время. Например, зарплата директора НИИФИ была 600–700 рублей. А рядового сотрудника — 150–200.
Сейчас годовые доходы руководителей иногда превышают доходы всего предприятия. О каком прогрессе наукоемких предприятий при таких условиях может идти речь?
И о ковиде
— Ваше отношение к технопаркам?— Сама по себе идея очень хорошая. Только, на мой взгляд, подобные структуры нужно не пускать в вольное плавание, а прикреплять к вузам. Чтобы они имели статус производственно-лабораторных корпусов. Пользоваться дорогостоящим оборудованием в первую очередь должны студенты, а не горстка резидентов технопарка.
Кстати, в европейских странах лабораторное оснащение высших учебных заведений обязательно на шаг опережает производственное. Так и должно быть. Ведь в первую очередь задача вузов — готовить более подготовленное поколение инженеров. Чтобы они не учились новому, придя на производство, а приносили перспективные идеи.
— Вы бывший член общественного научно-технического совета инновационного центра «Сколково». Что вы о нем думаете?
— Добрая половина предприятий, которые там обосновались, имеют либо западные корни, либо щедро оттуда подпитываются. Можно ли ждать от этого реальной пользы для страны? Думаю, нет.
Вообще-то идея «Сколково» не нова. В советские годы под Новосибирском был прекрасный академгородок — острие российской науки. Там были сосредоточены учебные центры и лаборатории многих институтов и университетов страны, созданы прекрасные условия для деятельности ученых. Что мешает вкладывать баснословные средства туда, развивая и приумножая отечественную науку?
К сожалению, мы выбрали другой путь.
— Ваше отношение к пандемии?
— Главное — не вешать нос и не унывать. Все когда-нибудь закончится, и все вернется в привычное русло. Только благодаря оптимизму я сумел «вытащить» институт в 90-е годы, и тогда он вошел в структуру Роскосмоса. Уже вынашивались планы после приватизации предприятия создать в его производственных цехах торговые и развлекательные центры. Для отечественной отрасли измерительной аппаратуры это был бы сокрушительный удар. Не дай бог такому повториться.
Автор: Анатолий ВОЛОДИН
Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER
Ссылки по теме
Наталья НАЗЕМНОВА,
