По имени Светлана

Если послушать наших женщин, то в стране достойные мужчины остались только в сериалах. В реальности же хороших нет, а которые были, их давно разобрали

Между тем пензячка Светлана Николаевна Мезенцева четыре раза выходила замуж. Работники Управления ЗАГС, которые скрепляют пензяков узами Гименея уже лет по 15—20,  сказали, что четыре брака для женщины  — городской рекорд. Есть, конечно, и такие пензяки, у кого по пять и больше штампов в паспорте, но это мужчины.    

Захотелось познакомиться...

И вот мы пьем на кухне чай. Благоухает анисовыми яблоками с дачи и болгарским перцем. Хозяйка, несмотря на годы, дейст­вительно очень красивая женщина — зеленые глаза, правильные черты лица. Эдакая героиня магомаевской песни «По переулкам бродит лето», вышедшая на заслуженный отдых.   

Неожиданно оказалось, что у Светланы Николаевны удивительная судьба.

С четвертого раза  

Но сначала, конечно же, о браках. Честно сказать, первые три были в общем-то самыми обычными. А вот четвертый…  В ту пору Светлана Николаевна была замужем за художником, с которым она, уже будучи на пенсии, по­знакомилась на танцах. Золотой человек, но… пьющий.

А еще Мезенцева больше 30 лет проработала в профтехучилище. А тут овдовел бывший директор училища – мужчина сугубо положительный, умный, воспитанный. Светлана Николаевна знала его тысячу лет, но когда он предложил ей руку и сердце, чуть дара речи не лишилась. Ей — 59, ему — 80, какая свадьба? Недели две она придумывала, как бы отказать, но не обидеть.
Но тут жених повел себя как джигит. Однажды вечером он лихо подкатил на машине к дому, где Светлана жила с третьим мужем, заявил о своих правах и умыкнул возлюбленную.  

Этот союз продлился семь лет и оказался самым гармоничным. К сожалению, супруг погиб: выезжая с дачи на машине, не уступил дорогу иномарке.

Пензяки из Ташкента

В 1966 году Светлана Николаевна жила в Ташкенте.

— 26 апреля я проснулась от того, что упала на пол с дивана. Из-под земли шел глухой, страшный гул. Кроватка на колесиках, в которой лежал сынишка (будущий офицер МВД), ездила туда-сюда…
Эпицентр землетрясения находился недалеко от поверхности земли. К счастью, колебания были не горизонтальные, а вертикальные, что смягчило удар стихии. Жертв оказалось немного, человек десять, но зато в следующие месяцы, чуть тряхнет, инфаркты людей как косой косили.   

Город лежал в руинах. Каждый третий житель остался без крыши над головой.

— Мой первый муж, механик Ташкентского тракторного завода, был родом из Кузнецка, — продолжает Светлана Николаевна. — И мы поехали в Пензу. Нас тогда приняли здесь 35 семей. В одном из домов на улице Карпинского весь подъезд — это бывшие ташкентские семьи.

Светлана Николаевна прекрасно владеет узбекским языком.

— Вы родились в Средней Азии?

— Нет, родилась я в Ленинграде. В Средней Азии меня удочерили.    

Первая встреча

Родного отца звали Иван (ударение на первом слоге), он был из финнов, а маму – Альма, она была эстонкой. Перед 1942 годом Ивана по служебной надобности отправили в область. Он попал в окружение. К своим выходил через болота, простудился и вскоре умер от туберкулеза.

Вдову, 12-летнего сына Рауля и 3-летнюю Светочку по Ладоге вывезли на большую землю, отправили в Среднюю Азию. Там в январе 1943 года Альма умерла. Ребятишек собирались сдать в детский дом, но две бездетные пары взяли их на воспитание.

— Мама моего брата пришла к моей маме, — рассказывает Светлана Николаевна, — и предложила: «Вам, Лена, 40 лет, вы берите младшую, а мне 50, мы возьмем старшего».

— Когда им в первый раз меня привезли, — вытирает глаза Светлана Николаевна, — мама напекла блинчиков. Я их ем, никак наесться не могу, а сама думаю, как бы мне угощение брату передать?

А вокруг собрались соседи: из коридора выглядывают, окно облепили.

Родители договорились, что в какой-то момент отец войдет в комнату и скажет, что он мой родной папа, вернувшийся с фронта.

И вот он заходит… «Папа, где же ты так долго был?». И я пошла к нему на руки, обнимаю его, целую. До сих пор помню, какой вокруг стоял стон, но тогда я не понимала, почему люди так реагируют.

Когда подросла, добрые люди стали нашептывать, что твои родители ненастоящие. И я тоже смутно помню другую женщину, которую называла мамой. Кроме того, если Рауль мой брат, почему мы живем врозь?

Родители каждый раз выкручивались, врали, успокаивали меня. Рауль, кстати, ни словом их не выдал. И все это продолжалось до 5 класса. А потом умерла учительница, и на похоронах я увидела идущего за гробом мужа с маленьким ребенком на руках. И тут вдруг я все поняла – расплакалась, убежала домой, заперлась в своей комнате. И родители во всем признались.  

Она у нас одна  

Но они меня очень любили, особенно папа. Бывало, приеду из института в гости (я окончила Самаркандский кооперативный институт), сядем за стол обедать. Он, счастливый, подопрет щеку рукой, а мать по руке бац: «Ешь, остынет!». А он: «Дай на свою доченьку налюбуюсь!».

Когда отец умирал (у него был рак), телеграмма задержалась в пути, на ближайший поезд я не успела. А он меня ждал, хотел что-то сказать. Больница с вокзалом рядом, услышав гудок поезда, он обрадовался, заволновался. Когда же понял, что я не приехала, вцепился матери в руку: «Поклянись Богом – все, что у нас есть, отдашь Светлане!» – «Коля, да кому же еще, она у нас одна!». А хватка уже была мертвая, пальцы насилу разжали…

Папа умер в 1965 году, а мама в 1977. Я ездила к ней каждый год, и она была у меня в Пензе два раза. Рауль поступил в железнодорожный техникум, женился, в семье родилось трое детей.
Он всю жизнь прожил в Узбекистане, там же похоронен. Работал на руднике по добыче золота рядом со знаменитым городом Учкудук.

— По крови — эстонка, по воспитанию — русская, по друзьям — узбечка. Как говорили раньше — спортсмен такой-то, Советский Союз. А Украина в вашей судьбе сыграла роль?
— Украинкой была женщина, которая подсказала маме моего брата нас усыновить.

Светлана Николаевна близко к сердцу принимает то, что творится на Украине. И уже неоднократно оказывала помощь беженцам.  Она о войне знает не понаслышке. Конечно, блокаду она не помнит, слишком маленькая была, но ее старший брат, уже взрослый человек, рассказывая о том времени, всегда плакал, как ребенок.   

…Чай давно остыл. На столе переливались красками любительские фотографии: сын, любимая внучка, виды современного Ташкента.

В прошлом году Светлана Николаевна получила удостоверение, что была жительницей блокадного Ленинграда. Наверное, она единственная на сегодня блокадница в нашем городе, которая, несмотря ни на что, носит высокие каблуки, гордо держит голову и не выходит из дома, не накрасив губы помадой.
И пусть так продолжается как можно дольше.  

Автор: Марьям ЕНГАЛЫЧЕВА

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER