Пензенец Владимир Краснов стал для своих детей и папой, и мамой
Первым словом, которое произнесла 5-летняя Маша, было «мапа»… И это совсем не случайно
Приехав в роддом, чтобы забрать жену, Владимир Краснов на какой-то момент потерял дар речи. Осунувшаяся, похудевшая, ссутулившаяся женщина совсем не походила на его любимую Лену. На мужа взглянула, как на постороннего. Владимир опомнился, протянул ей цветы, прижал к себе, встряхнул ласково:
— Лен, ну что ты… Переживаешь, что без Машеньки домой сегодня пойдем? Не грусти, скоро и ее выпишут, врачи говорят, она идет на поправку. Радоваться надо, доченька у нас!
— Чему радоваться-то? — бесцветным голосом произнесла женщина. — Второй ребенок — и опять больной… Знаешь, от этой жизни я уже ничего радостного не жду.
Трудный выбор
От ее слов Владимир сник: отчасти права была супруга… Кого винить в том, что Паша, их первенец долгожданный, выстраданный, родился недоношенным, со сложнейшей патологией, с нарушением зрения, что никогда он не будет таким, как другие здоровые дети?
Но ведь с Машей-то все было иначе. Беременность протекала без осложнений. Врач, наблюдавший будущую маму, подбадривал:
— Все будет хорошо, плод развивается нормально.
А за полтора месяца до предполагаемой даты родов состояние Елены вдруг резко ухудшилось, подскочила температура, стала развиваться желтуха. Пришлось ее срочно госпитализировать.
Резус-конфликт — вынесли вердикт врачи. У матери была «отрицательная» кровь, а у плода «положительная».
Консилиум следовал за консилиумом. Проводить кесарево сечение? Велик риск, что операцию женщина не перенесет. Оставить все как есть? Тоже риск...
Однако мы предполагаем, а Бог располагает. Через десять дней Елена родила сама. Красивую, вполне жизнеспособную девочку. Впервые за несколько недель Красновы смогли перевести дух. Ненадолго. Спустя еще семь дней новорожденную Машу перевели в реанимацию.
Врачи отказывались делать какие бы то ни было прогнозы. Но, обнимая на пороге роддома свою измученную физически и морально жену, Владимир верил: их малышка, за жизнь которой начали бороться еще в материнской утробе, справится. И Лена придет в себя, да и с их трехлетним Пашенькой вроде бы не все безнадежно.
Он тогда и предположить не мог, что всего через год судьба нанесет ему еще один удар под дых. Пожалуй, самый тяжелый…
Небо с овчинку
— Через год после Машиного рождения Лена ушла от нас, — разводит руками Владимир Анатольевич. — Что-то сломалось тогда в ее душе. Послеродовая депрессия переросла в хроническую. Мы пытались лечить Лену у хороших специалистов, но ничего не помогало. Это уже был другой человек, холодный, равнодушный.
Тогда небо показалось ему с овчинку. Он остался один на один со своими малышами. Помощи было ждать неоткуда. У Владимира не было ни братьев,
ни сестер, ни сердобольных тетушек. Его отец, Анатолий Дмитриевич, тогда ухаживал за тяжелобольной женой.
— Мне пришлось учиться жить в новой реальности. Я вынужден был оставить работу врача-невропатолога, потому что детки мои золотые все мое время занимали. Их нужно было кормить, переодевать, купать, делать массаж, выводить на прогулку. А еще уборка, стирка, глажка, готовка. Рядовой поход в магазин был проблемой. Собираешься сам, потом собираешь детей, Машу укладываешь в коляску, Пашу за руку тащишь — и вот, пошли всем выводком на молочную кухню.
Под вечер Владимир едва передвигал ноги от усталости. Только уложит обоих, сам едва забудется беспокойным сном, как кто-нибудь из малышей обязательно голос подаст. Бежит к кроватке, успокаивает.
— Главное было — не жалеть себя, не вспоминать о том, что было вчера, и не загадывать наперед. Как говорится, день простоять да ночь продержаться.
Беда не приходит одна — гласит народная мудрость. В тот тяжелый год, когда ушла Елена, умерла мама Владимира. Едва оправившись от потери, Анатолий Дмитриевич пришел к сыну: «Какая помощь нужна?».
В своей шкуре
В отличие от старшего брата Маша, казалось, росла здоровым ребенком. Смышленая, жизнерадостная. Вот только не говорила ни слова. В три года выяснилось, что девочка почти ничего не слышит — отсюда и задержка речи.
— Один ребенок тебя не видит и не понимает, другой не слышит — впору было впасть в отчаяние, — вспоминает Владимир Анатольевич. — Но, к счастью, врачам удалось частично восстановить зрение Паше, а Маша благодаря прекрасным педагогам из 110-го специализированного детского сада научилась читать, писать и немного говорить.
Девочке было пять лет, когда она, обращаясь к отцу, произнесла первое слово: «Мапа…».
Паше сейчас 12, он учится в 5-м классе школы № 30 надомно. Маша — второклассница губернского лицея для одаренных детей. Очень красивая девочка.
Владимир Анатольевич души в детях не чает. «Добрые» люди не раз советовали ему: мол, тяжко ведь с двумя инвалидами, сдал бы хоть одного в интернат.
— У меня и в мыслях такого не было! Ведь оба ребенка — желанные. У нас с Леной долго детей не было. Когда жена забеременела, нам было уже по 37 лет, мы все никак поверить не могли, что это произошло. Слава Богу! Для любящего родителя не имеет значения, больной ребенок или здоровый – он же есть, он родной, твоя кровиночка. Сдать его в интернат — значит отказаться от счастья. Хотя я не могу осуждать тех родителей, кто так поступает. Я не был в их шкуре, у меня своя история.
С мамой или папой?
О маме Елене Красновы ничего не слышали уже больше полугода. В течение ряда лет она хоть изредка, но навещала детей. Ничего хорошего из таких встреч, правда, не выходило. Владимир Анатольевич опустил подробности, но об этом легко догадаться. Не случайно суд лишил Елену родительских прав.
А до этого был тяжелый бракоразводный процесс. Краснову пришлось сражаться… за то, чтобы суд оставил детей с ним.
— У нас в стране в подобных случаях суд сразу идет навстречу только очень влиятельным и богатым отцам, даже если матери хорошие, достойные. Что касается простых смертных, то суд при разводе практически по умолчанию оставляет детей с женщиной. Моя жена по закону была дееспособна, официально от Паши и Маши не отказывалась — исход дела был очевиден… Два года пришлось доказывать, что я не верблюд.
Все время, пока мы разговаривали с Владимиром Красновым, меня не оставляла мысль: таких мужчин в наше время поискать! Сколько представителей сильного пола от здоровых детей отказываются, а уж если родился инвалид — папы вообще редко в семье остаются.
А Краснов — он кто? Святой? Да нет, просто настоящий отец. По стечению обстоятельств ставший «мапой»…
Автор: Наталья СИЗОВА
Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER
