Как развивается паллиативная помощь в Пензенской области
Также мы расскажем о проблемах с обезболивающими лекарствами для онкобольных
Девиз самого молодого направления отечественного здравоохранения: «Если человека нельзя вылечить — это не значит, что ему нельзя помочь». Когда я начала собирать материал, мне вспомнилась грустная история о Никите Столярове, жителе отдаленного района нашей области. В 8 лет мальчик заболел диабетом, форма была злокачественная, настолько стремительная, что родные не успели ни о чем догадаться. Никита впал в кому, пережил клиническую смерть. Его спасли, но мозг умер.
Мама обратилась в газету, когда Никита уже 3,5 года лежал парализованный. Кричал по ночам. Мама со старшей дочерью по очереди дежурили у его постели. Никто их не навещал: ни учителя, ни соцработники. Участковый педиатр появлялся очень редко.
Это был рассказ о пронзительном одиночестве женщины, которая не может смириться с горем. Через несколько месяцев после публикации Никитка умер.
В Министерстве здравоохранения тогда с грустью признали, что они ничем не могли помочь.
— Были бы в наших медучреждениях паллиативные койки, — сказали, — мы взяли бы ребенка на месяц, мама получила бы передышку…
И вот теперь такие койки есть.
Точка отсчета
В России до недавнего времени большинство граждан даже не слышали и слов-то таких: «паллиативная медицина», «паллиативная помощь».
Напомним, что паллиатив (в переводе с латыни) — полумера, временное решение, которое дает облегчение страдающему человеку. Вылечить его нельзя, но можно утешить и обезболить, можно подержать за руку в самую страшную минуту.
Как только мы произносим «паллиативная помощь», на ум сразу приходит слово «хоспис». Это, как мы знаем, отделения для тех, кто, по образному выражению врачей, «вышел на финишную прямую». Чаще всего — онкологические больные.
Хосписное движение охватило Европу в 60–70-е годы прошлого века. Россия припозднилась. Первый взрослый хоспис в нашей стране открылся в Санкт-Петербурге в 1992-м. Первый детский — там же в 2010-м.
Сегодня понятие «паллиативная медицина» трактуется более широко, чем помощь только обреченным. Теперь под ее крыло попадают, например, те, кто перенес тяжелый инсульт, больные с прогрессирующими хроническими заболеваниями. Они могут прожить много лет, и хотя их нельзя вылечить, им можно помочь.
В 2011 году в России вышел Федеральный закон № 323 «Об основах охраны здоровья граждан». В нем паллиативная помощь (ПП) была выделена как новое направление медицины. Закон стал точкой отсчета. В стране начали создавать национальную систему подразделений ПП.
А что у нас, в Пензенской области? Развернуты 376 коек. Половина из них — в районных больницах. Есть койки детские — в больнице имени Филатова. Что касается областного центра, то здесь два профильных стационара: отделение паллиативной помощи в онкодиспансере и два отделения в областном госпитале для ветеранов войн.
Стационарная служба
Я побывала в госпитале для ветеранов. Заведующая отделением ПП № 2 Наталья Шиготарова рассказала о здешних буднях.
Например, из отделения нейрохирургии больницы им. Захарьина к ним доставили женщину после тяжелой черепно-мозговой травмы. Она была в коме, из родственников — только двое маленьких детей. Четыре месяца женщина пробыла у них и, так и не придя в сознание, умерла.
Чтобы было понятно про паллиативную медицину. Раньше эта женщина занимала бы место в той же нейрохирургии, на котором могли лечиться те, кому требуется медицина действия. Это дорогостоящая для государства койка. А женщина, по сути, нуждалась в медицине сочувствия, в сестринском уходе.
Или поступила к ним женщина-бомж 50 лет, сломавшая шейку бедра. Не в теплотрассу же выписывать человека из травматологии! Пациентку держали в отделении, пока кости не срослись, а параллельно выправили паспорт, а потом определили в Дом ветеранов. Теперь она живет в тепле и сытости.
Большинство коек в госпитале для ветеранов — не онкологического профиля. Но есть и онкокойки. На них недавно определили практически одновременно двух умирающих молодых людей —
18 и 23 лет. Родители рыдали в голос и падали перед врачами на колени, умоляя спасти детей. Спасти их не могли, могли только обезболить.
— Несмотря на профессиональную готовность к таким ситуациям, — говорит Наталья Шиготарова. — По факту все работники отделения месяц не могли прийти в себя.
Выездная служба
Можно, конечно, рассуждать о том, насколько стационар соответствует лучшим европейским образцам. За рубежом, например, если умирающий попросит принести из дома кошку попрощаться, это выполнят и не удивятся. У нас кто пустит кошку в медицинское учреждение? Но в целом стационар — боевая, профессиональная, обладающая высоким потенциалом структура.
Хуже обстоит дело с выездной службой ПП. Такие службы призваны помочь больным, что находятся дома (а у нас их до 80 процентов), и ухаживающим за ними родственникам.
Как рассказали нам в региональном минздраве, выездные службы созданы в районах при ЦРБ. И еще в Пензе, в поликлинике больницы им. Захарьина, открыт кабинет паллиативной медицины, где есть такая служба.
В этот кабинет я и отправилась.
Согласно европейским идеалам, описанным в так называемой «Белой книге» («Стандарты и нормы хосписной и паллиативной помощи в Европе»), одна выездная служба должна приходиться на 100 тысяч населения. Выездная команда формируется из 4–5 работающих на полную ставку специалистов (врачей и медсестер, прошедших специальную подготовку, социального работника и представителя административного персонала). Они должны иметь возможность беспрепятственно получать консультацию физиотерапевтов, психологов, логопедов, диетологов, специалистов по духовной помощи и добровольцев. Для работы команды необходимо наличие кабинета, конференц-зала и склада для медицинских целей. Такая помощь должна предоставляться круглосуточно и без выходных дней.
Маловато будет
Заведующая паллиативным кабинетом Ольга Мусаилова делит реальный кабинет с другим врачом и двумя медсестрами (в поликлинике идет долгожданный ремонт).
Она не работает на полную ставку по паллиативной медицине. Это физически невозможно, ведь Ольга Александровна — участковый врач! У онкологических и прочих тяжелых больных не со своего участка она бывает раз в месяц, выезжая к ним в плановом порядке. Это не круглосуточная доступность без выходных дней. А главное, никого, кроме нее самой, в выездной службе нет.
— Когда я проходила курс обучения по паллиативной медицине, теорию нам дали очень хорошую, — говорит Ольга Александровна. — То, что государство обратило пристальное внимание на данных больных, — большой шаг вперед, но выездная служба еще в зачаточном состоянии.
И замечу от себя: одна бригада в составе одного человека на 500-тысячную Пензу — это несерьезно.
Справедливости ради надо сказать, что в большинстве других субъектов РФ подобные службы не работают — это отмечают эксперты федерального минздрава.
Жизненный опыт подсказывает, что ситуация должна измениться к лучшему. Внедрение прогрессивных технологий (а выездная служба — это новая технология) требует времени.
Мнения не совпали
Еще одно проблемное место в региональной системе паллиативной медицины — хоспис.
Согласно рекомендациям Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), он положен на каждые 300–400 тысяч населения. То есть в нашем регионе должно быть не меньше трех.
Национальные моральные авторитеты, благодаря которым страна узнавала о паллиативной медицине, — Вера Миллионщикова, Елизавета Глинка, Анна Федермессер — поддерживают рекомендации ВОЗ.
Между тем региональное правительство за подписью тогдашнего председателя Михаила Косого высказало обоснованное мнение, что области государственный хоспис не нужен. Его функции взяли на себя созданные койки и службы.
Начальник отдела здравоохранения Наталья Тюгаева, к кому мы обратились за комментарием, предлагает подумать над тем, чтобы создать частный хоспис. Зерно здравого смысла в этом есть. Действительно, общество должно выстрадать гуманистические идеалы своей активной деятельностью.
Возвращаясь к случаю с Никитой Столяровым. Да, медицина не смогла ему помочь. Но ведь и социальные работники забыли маму, и учителя. Разве это правильно?
Паллиативный стационар, паллиативная помощь — это больше, чем медицина, это скорее философия.
В штате отделения есть психолог, который работает и с родственниками — облегчает их душевное состояние. Медсестры при необходимости дадут урок, как ухаживать за больным после выписки, чтобы, например, не было пролежней. В отделение приходит священник, совершает богослужение. Врачи тесно сотрудничают с социальными службами.
Марина Алексеевна Жукова, заведующая отделением ПП № 1, прошла подготовку по паллиативной медицине в столице, на базе легендарного первого Московского хосписа. А Наталья Валерьевна Шиготарова, завотделением № 2, — в Израиле.
По ее словам, в плане медицинского оборудования наши отделения практически не уступают, например, израильским. (кстати, финансируются наши полностью из областного бюджета).
Но, конечно, есть различия. У них, например, большая часть рутинной работы падает на волонтеров. У нас присутствие «посторонних лиц» не допускается законом.
БОЛЬНОЙ ВОПРОС
Список Апанасенко
Еще одна тема, тесно переплетенная с паллиативной медициной, — обезболивание. Тут тоже произошли судьбоносные изменения.
С 1 июля вступили в силу поправки в действующее законодательство.
Отныне разрешено перевозить без спецохраны препараты, содержащие наркотики. Книги учета в стационарах уже не будут подлежать едва ли не «вечному» хранению. Получить препараты, если поблизости нет специализированной аптеки, можно в поликлинике или даже в сельском фельдшерском пункте. Кроме того, спецрецепт на такие лекарства теперь действителен 15 дней вместо пяти. Родственникам необязательно возвращать врачу использованные ампулы и пластыри.
Эти изменения связывают с именем контрадмирала Вячеслава Апанасенко. Как известно, Апанасенко в 2014 году застрелился, не захотев мучиться от боли, в то время как родственники не смогли собрать нужные подписи для выдачи рецепта на обезболивающие препараты.
В этой связи уместно вспомнить о человеке, который 11 лет назад в эти ноябрьские дни поступил так же, как Апанасенко, но его смерть не вызвала в стране широкого общественного резонанса. Он был сильным и волевым, под стать своему имени — первый секретарь Пензенского обкома партии (1961–1979), первый заместитель председателя Совета министров РСФСР (1979–1989) Лев Ермин. Но, чтобы не терпеть головные боли, он в Москве выбросился из окна 8-го этажа…
— В настоящее время у нас есть все необходимые лекарства, в том числе морфинового ряда, честно, — сказала Ольга Мусаилова. — Если придираться, то не хватает обезболивающих в более удобном исполнении — в виде пластырей. Это, безусловно, важно, но не критически.
Папа не может
Проблему обезболивания, кажется, решили, но она, к сожалению, не единственная.
Я пришла к назначенному часу в кабинет ПП. Но когда попыталась переступить его порог, меня чуть не побили.
— Без очереди не пустим! — набросились люди.
— Да мне не на прием, я из газеты!
— Хоть с Марса — в очередь!
Пришлось отстоять. Потом, когда страсти улеглись, люди объяснили, в чем дело: врачей не хватает, процедура выписки и «отоваривания» рецепта требует много сил.
У Светланы папа третий год болен раком предстательной железы.
— Он еще на ногах, вызывается сам хлопотать о лекарствах, ведь я работаю. Но разве ему беготню по кабинетам осилить? — говорит женщина. — Папе — 75. Я его люблю и не хочу, чтобы он нервничал.
Лекарства отцу Светланы положены бесплатно. К сожалению, в последнее время с ними перебои.
— Онколог назначил нам два лечебных препарата, один за 9 тысяч рублей месячный запас, другой — за 3, — продолжает Светлана. – Про тот, что за 3, нам сказали: его нет и не будет. Который за 9 — дали, но пришлось неоднократно звонить в наше Министерство здравоохранения. Ко мне там отнеслись с пониманием, извинились, толковали что-то про аукцион, я не поняла, но дадут ли это лекарство в следующий раз — под большим вопросом.
Светлана прочитала в Интернете, что если придется покупать лекарства за свой счет, надо собрать чеки и приложить их копии к письму в прокуратуру. Государство гарантирует онкологически больному гражданину бесплатные лекарства из утвержденного списка, и поэтому деньги рано или поздно вернут.
— Но это будет стоить душевных сил, а их в нашей ситуации хотелось бы поберечь.
Решила спросить:
— А вас не направляли в госпиталь для ветеранов?
— Нет.
— А вы обращались в паллиативный кабинет, чтобы вызвать мобильную службу к себе домой?
— Нет… А разве можно?
Автор: Марьям ЕНГАЛЫЧЕВА
Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER
