«Мне так хотелось жить»: пензенская медсестра вышла замуж за солдата, в чье выздоровление не верила

После смерти родителей Анечка Куроедова попала в детский дом в состоянии «в чем только душа держится»: истощенный голодом организм не хотел цепляться за жизнь, но в казенном учреждении сироту отогрели, выходили, а вскоре для нее нашлась и приемная семья, которая увезла восьмилетнюю девчушку в Пензенскую область. 

Расцвет своей юности – 16 лет – она отмечала в селе Наровчат в кругу родных, пусть и не по крови, людей. И женщина, ставшая ей мамой, ласково гладила девушку по волосам и называла дочуркой. Анюта ощущала себя самым счастливым человеком на земле. И, казалось, ничто не сможет омрачить ее радости.

Но завтра была война. Рассветное небо 22 июня пронзил гул немецких самолетов, первые бомбы упали на мирно спящие города…

А завтра была война

В 1941-м Аня окончила 8 классов и записалась на курсы медсестер, а в 1943-м была зачислена в состав санитарного поезда № 100, который забирал раненых с передовой и перевозил в тыл.

Это был один из 288 военно-санитарных эшелонов, курсировавших по железным дорогам с июня 1941 года. По указанию Народного комиссариата путей сообщений для них выделили шесть тысяч вагонов и определили штат железнодорожников. Каждый эшелон состоял из специально оборудованных купе для тяжело- и легкораненых, изолятора, аптеки-перевязочной, кухни и других служебных помещений. Их обслуживали бригады проводников, вагонных мастеров, поездной электромонтер и машинист электростанции.

Много позже, когда страна уже строила мирную жизнь, Анна Васильевна прочитала стихотворение поэтессы Юлии Друниной, фронтовой медсестры, которая в нескольких строчках очень точно выразила ощущения девчонок, ушедших «из детства в грязную теплушку, в эшелон пехоты, в санитарный взвод», шагнувших «из школы в блиндажи сырые, от Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»…

Под бомбежками

Эшелон часто бомбили. Несмотря на четкие опознавательные знаки Красного креста, гитлеровские летчики буквально охотились за военно-санитарными поездами. Противник знал, что можно действовать безнаказанно: защищаться им было нечем. 

Вот как описывает машинист А. Федотов налет на санитарный эшелон: «…бомбы все же угодили в состав, загорелись сразу четыре вагона, раненые стали сгорать заживо. Тогда паровозная и кондукторская бригады расцепили вагоны, начали сбивать с них пламя… Самолеты прекратили бомбежку, только когда у них закончился их смертоносный груз. Вскоре удалось окончательно погасить пожар. Путь был восстановлен и поезд пошел дальше».

Военно-санитарные поезда в годы войны перевезли миллионы раненых и больных. Они были своеобразными госпиталями на колесах, где целыми сутками врачи и медсестры работали у операционных и перевязочных столов. 

Уставшие сестрички порой валились с ног, но с поста никогда не уходили. Однажды под Киевом в вагон, где находилась Аня, поступил тяжелораненый боец. Казалось, он был безнадежным: не двигался, не разговаривал. Аня кормила его смесью из бутылочки через детскую соску, ухаживала за ним, как за ребенком. Сдавая дежурство подруге, сказала: «Получше смотри за ним, тяжелый. В чем только душа держится. Скорее всего, не жилец, а ведь такой молодой!» В Тамбове его сняли с поезда, как нетранспортабельного, а санитарный эшелон двинулся дальше. 

Раненых было так много, что сестрички не запоминали лиц. Перевязки, уколы, обработка ран. Кровь, стоны, смерть… Кто бы мог подумать, что этим людям суждено встретиться вновь. И не где-нибудь, а на малой родине! Не иначе, судьба так распорядилась.

Поезд в назначенный день и час привез свой санитарный батальон к Победе. У Анечки началась новая жизнь, которая постепенно сглаживала рубцы на сердце, оставленные войной. Однажды Аня застала дома молодого человека, который работал с ее приемной мамой Марией Алексеевной Вороновой. Гость внимательно посмотрел на девушку, помолчал, а потом повторил ту самую фразу, которую она сказала в эшелоне. И добавил: «А мне тогда так хотелось жить…». Образ девушки-сестрички он хранил в своем сердце все эти годы. Вскоре они поженились.

До Победы

Пока шла война, Аня не щадила себя. Организм дал сбой. С наступлением темноты девушка теряла зрение, и врачи поставили диагноз: авитаминоз. На станции Лиски эшелон попал под бомбежку. Начальник поезда приказал всем спасаться в укрытии. Две сестрички добежали до глубокой воронки и залегли там, уткнувшись носами в землю. Вокруг грохотало, взрывами дыбилась земля. Когда Аня очнулась, вокруг было темно и холодно. Начался дождь, девушка выбралась из воронки и пошла туда, где слышались голоса. Она еле держалась на ногах, утопавших в расползающейся жиже. В минуту смертельной опасности Аня вдруг почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, ей вспомнилась приемная мама – добрая, теплая, нежная, захотелось прижаться к ней и сказать: «Спасибо, что ты у меня есть!» Как только Анечка представила эту картину, слезы на ее лице мгновенно высохли и сил будто прибавилось. Почти на ощупь она нашла дорогу к станции…

Поволжье, Урал, Сибирь, Фергана. Где только не пришлось ей колесить на санитарном поезде по военным дорогам. Домой, в Наровчат, вернулась в августе 1945 года. После того что девушка испытала и увидела на фронте, решила связать свою жизнь с медициной. Вскоре Аня была зачислена слушателем Пензенского медицинского училища. После его окончания молодого специалиста направили в распоряжение Пензенского райздравотдела. Работала в Терновской врачебной амбулатории, в гарнизонном госпитале.

В хирургическом отделении Анна Васильевна проработала 22 года. В ее послужном списке много наград и знаков отличия за добросовестный труд. Но с особым чувством и гордостью бывшая фронтовичка носила на своем пиджаке орден Отечественной войны II степени.

Автор: Олег ПЕТРОВ

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER