Мы как боги. Только ходим по земле

Обаятельный, добрый, мудрый, порой озорной, словно за плечами не 65 лет, а 16, — таков один из корифеев Пензенского драматического театра, заслуженный артист России Василий Конопатин

Наш разговор начался с размышлений о театре, в котором Василий Яковлевич служит 35 лет. Что изменилось в нем за эти годы, что утрачено или приобретено?
— На мой взгляд, прервалась преемственность поколений. Когда я начинал, была мощная когорта актеров, у которых мы, молодые, учились прежде всего служению театру. В 2003 году ушли 11 человек, выпал большой возрастной пласт. Молодым не у кого стало учиться. Ведь они, как правило, воспринимают науку от людей не на много старше себя, близких им по мироощущению. Но мы, конечно, всячески стараемся помогать нашей молодежи.

Еще, с моей точки зрения, режиссура стала слабоватой. С нынешним поколением постановщиков работать неинтересно. Они слишком самонадеянны, небрежно относятся к классике. И что же? Как правило, с их спектаклей люди уходят, не дожидаясь развязки истории. Замах у таких режиссеров рублевый, а удар — копеечный. Считаю, что либо надо уважать автора, либо ставить другие пьесы.
Я за то, чтобы на сцене показывать человеческие отношения, гиперболизированные, но не утрированные и не лживые.

— А что интересно сегодняшнему зрителю?
— За перестроечные годы из нашей жизни ушли теплота, доброта, сердечность, доверие. Я вспоминаю свое детство: двери ни у кого не запирались. К знакомым заходили запросто, без стука. Когда мой отец и его друзья получили дачи, они и не думали ставить заборы. Сегодня будто на зоне живут — дома огораживают решетками.
Люди словно в панцире находятся, «застегнуты на все пуговицы». Но в душе-то все та же тяга к добру, откровению. Им хочется выплеснуть свои эмоции: затаенную боль или распирающую изнутри радость. И театр предоставляет им такую возможность. Если спектакль отвечает их запросам (когда можно не злорадствовать — а посмеяться от души, поплакать не от горя — а от сочувствия), тогда они будут ходить на него.

— Что вам удалось воплотить в театре, а что так и не сбылось в вашей актерской судьбе?
— Я никогда не просил ролей, не настаивал на том, чтобы поставили пьесу, в которой хочу сыграть. Во времена Семена Рейнгольда (главный режиссер театра в 70-80-е годы прошлого века), это считалось дурным тоном. Но я всегда был востребован и этим довольствовался. С возрастом ролей стало меньше. Но у меня режиссерское образование, и в настоящее время мне интереснее ставить спектакли.

— А какая работа сложнее — актерская или режиссерская? И что  лучше: «приспосабливаться или идти напролом», как спрашивал герой фильма «Успех» — театральный режиссер?
— Актер — лицо подчиненное. Если режиссер убедителен, я соглашаюсь, иначе будешь играть «свое», а твои партнеры «свое» — и спектакля не получится.
Когда я беру пьесу как режиссер, я знаю о ней все. И рассказываю актерам о своем замысле. Мне надо поставить задачу, донести до них свою идею, показать, на чем заострить внимание зрителей. Если актерам неинтересно, они об этом скажут.
А идти напролом… Что это значит? Не учитывать мнения окружающих? Я такого не приемлю, точно так же, как и приспосабливаться.

— Вы были фанатом дачи. Продолжаете ею заниматься?
— В основном жена. Я только созерцаю или копаю, подправляю забор. Могу машину отремонтировать, электропроводку починить, дружу с паяльником, напильником, с токарным станком. Словом, твердо стою на земле. Актерам платят мало, так что приходится крутиться и многое делать самому.

— О вашем последнем спектакле «Как Боги» хорошие отзывы. Что бы вы хотели еще поставить?
— Я сейчас готовлюсь к постановке пьесы Владимира Гуркина «Любовь и голуби». Вещь чудеснейшая. Кино я не видел…

— Не видели фильм Владимира Меньшова?!
— И думаю, это к лучшему. Я считаю безобразием, когда кинорежиссеры берут пьесу для театра. Они должны ставить фильмы по сценариям. А вообще, считаю театр гораздо интереснее кино. Он заставляет зрителя «работать» сердцем, а не головой. Театр — искусство, а не наука. Зритель должен прежде всего чувствовать.
Кстати, современные режиссеры делают все наоборот, заставляя ломать голову над какими-то их задумками, расшифровывать ребусы. Но это такой же штамп: «Если я переверну все вверх ногами, это будет ново, интересно».

В начале следующего сезона я приступлю к работе. Хочу построить постановку на сочетании мизансцен и песен. Вот, к примеру, какая шикарная песня к сценам встречи Василия и Раисы на юге:
Когда море блестит бирюзой,
Опасайся дурного поступка,
У нее голубые глаза
И короткая серая юбка…
Хотелось бы сделать спектакль выездным. И я сейчас ломаю голову, как осуществить это технически. У меня есть кое-какие конструкторские способности, ведь я работал монтажником на заводе, одно время учился в политехническом институте. Так что режиссер должен думать обо всем. Но это и интересно!

Автор: Галина ИСАЙЧЕВА

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER