В Пензе зрители плакали на премьере спектакля «Попугай и веники»
Владимир Бирюков сделал спектакль о том, что страшнее нищеты и социальных коллизий
«Бог умер. Бирюков» — назвал свою рецензию на спектакль «Панночка», поставленный пензенским режиссером в Томске, «Петербургский театральный журнал». На премьере «Попугая и веников» в родном для Владимира Бирюкова «Кукольном доме» казалось, порой, что теперь он похоронил еще и надежду.
Учитывая обстоятельства, в которых вот уже четверть века существует пензенский театр кукол, вряд ли кто бросил бы камень в Бирюкова, даже будь все именно так. Но Бирюков-режиссер все-таки большой гуманист и как бы тяжело не приходилось ни ему, ни театру, у зрителя надежды не отнимет.
И «Панночка» его на самом деле о том, что, даже умирая в человеке, Бог все равно остается рядом, пусть и не на этой Земле. А «Попугай и веники» — спектакль, где много российской стылой тоски и в то же время — пронзительного света. Это спектакль, где холод ты ощущаешь физически. Но это тот холод, когда морозная ясность вдруг позволяет посмотреть куда-то дальше, почти за горизонт, где смутно видится что-то очень хорошее, манящее. То ли давно оставленное, то ли еще не обретенное.
Четыре несчастья
«Попугая и веники» очень популярный ныне екатеринбуржец Николай Коляда написал в 1997, но пьеса так и не была поставлена. Премьера в «Кукольном доме» состоялась 29 января и стала четвертым взрослым спектаклем в репертуаре театра.
Сюжет пьесы Коляды с виду довольно прост. Это и не сюжет особо даже. Так себе, картинка из жизни. В канун Нового года около бани сидят трое. Тетка с мужиком, которого только накануне вроде бы закодировали, торгуют вениками, старуха, их соседка по подъезду, продает семечки, детские шарики на веревочке, кадушкорастущую пальму, украденную на кладбище с могилы убитого братка и невесть как попавшего к ней попугая. Бирюков делает его полноправным персонажем, а место торговли, чтобы довести ситуацию до полного абсурда, переносит на вокзальный перрон.
Здесь плохо всем. Тетке (Марина Прошлакова), потому что денег нет, муж — алкоголик, и в кодирование его не очень-то она верит, а дома — нищета и сын школьник, судя по рассказам, полный идиот.
Мужику (Антон Некрасов), потому что торговать стыдно, и похмельное раскаяние мучает.
Попугаю (Дмитрий Кинге), который хоть и похмеленный, но мерзнет и хочет подальше от зимы, поближе к экватору.
Старухе (Руслан Джурабеков), потому что рядом — совсем никого, пусть даже алкоголика или идиота. Попугай не в счет. Он на продажу.
Собственно, и весь сюжет о том, как сидят посреди зимы четыре несчастья и ругаются друг с другом, но легче от этого никому не становится.
А зима будет большая
При желании из пьесы Коляды можно было легко сделать остросоциальную сатиру с колким политическим подтекстом. Бирюков совершенно осознанно проходит мимо этого, оставляя на виду лишь нищету своих героев. Но это и не политика даже, поскольку нищета в России давно уже воспринимается философски, как чуть ли не само собой разумеющееся.
Никого же не изумляет, что потрясающие бирюковские актеры имеют базовую зарплату 5100 рублей, а дальше уж крутитесь сами. Что многолетняя прима «Кукольного дома», лауреат огромного числа всероссийских и международных театральных фестивалей, Марина Прошлакова, даже став заслуженной артисткой России, продолжает вместе с семьей ютиться в общежитии. А рабочие производственных цехов покинули театр еще осенью, и чтобы спектакль все же вышел, актерам пришлось самим брать в руки столярные и слесарные инструменты.
Вопреки всем обстоятельствам Владимир Бирюков делает спектакль о том, что страшнее нищеты и социальных коллизий. Об одиночестве. И первое, что ты видишь, заходя в зал, это лежащие, сидящие мертвые куклы. (Кукол для спектакля сделал потрясающий Виктор Никоненко).
— Они оживают, только когда к ним прикасаются руки актеров. Когда актеры начинают отдавать им свое тепло. С каждым из нас происходит то же самое, — уверен режиссер. — Любому человеку необходимо прикосновение, тепло близкой руки. Именно этого многим на самом деле так сильно не хватает.
Настоящая трагедия героев бирюковского спектакля не в нищете, а в том, что тепла этого у них нет и нет понимания, что виной тому утраченная где-то способность излучать это тепло самим.
В пьесе Коляды сквозным речитативом звучат строчки Галины Одинцовой: «Ангел мой, лети за мной». И, кажется, что и впрямь спасти от этой безнадеги может разве что ангел. Бирюков — реалист, понимающий, что ангелы в нашем климате давно уже не летают, а потому меняет стихи на визборовскую песню «А зима будет большая», которая, возникая раз за разом в исполнении то одного, то другого персонажа, создает ощущение, что зима эта будет вечной.
До тоски становится жаль этих людей, которые словно вмерзли в свой перрон, а пролетающие мимо поезда — это та, знающая лишь одну, самую последнюю остановку жизнь, которая ни их самих и никого рядом не сделала счастливым.
Для Бирюкова эта трагедия человеческой нереализованности куда важнее вопросов политики или власти.
Любовь как усилие
— Жизнь зависит от нас самих, а не от власти, — режиссеру постулат этот явно очень важен. — Это не власть в маршрутке хамит нам и наступает на ногу. Это мы сами! Надо выходить из дома и улыбаться, а мы сжимаем кулаки и готовимся к войне. Мы теряем способность любить, потому что любовь — это безумное сверхусилие, которое надо совершать каждый день!
В спектакле «Кукольного дома» надежда сосредоточена в маленьком шарике на резинке, который Мужик в итоге покупает у Старухи, чтобы подарить сыну на Новый год.
— Он вспоминает, что когда-то такой же шарик дарил ему отец, и для него это осталось воспоминанием на всю жизнь. И ему важно именно купить этот шарик. То есть чем-то пожертвовать, совершить усилие. Это чрезвычайно важно, потому что в усилии и есть любовь.
Надежда, что там говорить, маленькая, хрупкая, и чтобы закрепить ее, в финале Бирюков заставляет своих героев сесть рядом и начать хоть немного слышать и согревать друг друга.
И пусть не для них на экранах телевизоров бьют праздничные куранты, гремят фейерверки. Настоящее маленькое новогоднее чудо происходит все-таки здесь, где четыре нелепых существа, разучившихся любить, но не потерявших еще способности жалеть, нестройно поют вслед своим ушедшим поездом про то, что зима будет большая, а актеры, выходя на поклон, видят, как в первом ряду хлопают и почему то плачут.
Автор: Павел ШИШКИН
Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER
