Отблеск великой печали

Немало судьбоносных встреч произошло благодаря газете «Пензенская правда»

Пятнадцать лет назад, накануне Дня Победы, мы с корреспондентом Владимиром Спиридоновым отправились возлагать венки от «Пензенской правды» на могилы фронтовиков, умерших от ран в пензенских госпиталях. Воинский мемориал на старом Мироносицком кладбище. Ровные, ухоженные холмики, небольшие надгробья, на которых начертаны фамилии и две даты – рождения и смерти… Возраст погибших ошеломлял: 27, 24, 21, 19 лет. Мальчишки, совсем мальчишки!

Мы с Володей хотели положить венок на одну из могил.

– Нет, нет, – запротестовала оказавшаяся рядом старушка, прочитав надпись на нашей ленте. – Ваша могилка дальше. Пойдемте, покажу.

Мы в недоумении переглянулись, но пошли за ней в глубь кладбища.

Помогла газета

Остановились возле могилы, на надгробье которой высечены пять фамилии. Ни одна из них не была нам знакома.

– Неужто не помните? – упрекнула нас старушка. – Вот же: «А.А. Устинов». Сын его писал в вашу редакцию…

И я вспомнила… Года два назад пришло письмо от рабочего одного из уральских заводов. Он писал, что родился в начале войны, когда отец был уже на фронте. А в 1942 году пришла похоронка: он умер в Пензе, в госпитале, от тяжелого ранения. «Вот и хочу обратиться к пензякам, – писал сын солдата. – Люди, если будете на кладбище и увидите могилу моего отца, напишите мне. Я обязательно приеду».

Письмо опубликовали, сообщив адрес сына. Откликов на него в редакцию не поступило. Но история, оказывается, имела продолжение. Старушка рассказала, что на просьбу сына воина откликнулись семь человек. Разные это были люди. Пенсионерка, научный сотрудник инженерно-строительного института и его внук, рабочий с завода, расположенного неподалеку от кладбища… Все они написали на Урал. А совсем юная девушка даже послала телеграмму. Сын списался с каждым и вскоре встретился со всеми у могилы отца.

– Плакали, вспоминали о войне. С тех пор и ухаживаем за этим холмиком. И вспоминаем «Пензенскую правду», – закончила бабушка свой рассказ.

Через годы, через расстоянья

Многие годы редакция вела колонку поиска. Каждое письмо – всего несколько строчек. Но именно на них приходило множество откликов. Иногда случались почти фантастические истории.

В середине 70-х годов прошлого столетия корреспондент отдела писем Валентина Малевинская, читая почту, наткнулась на необычное письмо. Офицер запаса Степан Яковлевич Макеев просил помочь разыскать могилу его младшего брата-летчика и сообщал: «Он погиб в Белоруссии летом 1943 года. Куда только я ни обращался, нигде не знают точного захоронения. И вот что я подумал: в вашей области много ветеранов войны, может быть, кто-нибудь из них видел бой, в котором погиб брат».

Малевинская долго сомневалась: публиковать письмо или нет. Но от него веяло такой искренней печалью и надеждой, что Валентина включила его в подборку писем о поиске.

В день выпуска газеты ее вызвал дежурный редактор и сделал замечание:

– Зачем даешь такой материал? Кто из пензяков мог видеть этот бой? Тем более что он проходил на вражеской территории? Это же пустой выстрел! Я бы снял письмо, но уже нет времени. Уверен: отклика не будет!

Отклик пришел сразу же после публикации. Ответственный работник областного Госстраха Н.В. Воробьев сообщал, что он знает место, где погиб летчик. Макеев встретился с ним, и Воробьев рассказал, как все случилось. Он, девятнадцатилетний разведчик, воевал в Белоруссии. В тот день его разведгруппа пряталась в березовой роще, ожидая темноты. На их глазах и произошел бой.

– Два мессершмита атаковали советский самолет, – вспоминал Воробьев. – Летчик сражался отважно, но вскоре машина рухнула на поле. Это случилось недалеко от деревни Мамоново.

Бывший разведчик не только назвал точное место, но и начертил подробный план, как туда добраться. Многое совпадало в его рассказе: число, месяц, год гибели, только в похоронке была указана другая область. Но Макеев решил съездить в Белоруссию.

Военком района внимательно выслушал приезжего и взволнованно произнес:

– Да, да, у нас есть памятник летчику Макееву. Далековато отсюда, но не будем дожидаться следующего утра. Поедем сейчас же!

Наступили сумерки, когда они добрались до места. Остановились возле березовой рощи. От нее до виднеющегося вдали памятника неуклюжим клином тянулись березы.

– Мы не сажали эту аллею, – пояснил военком. – Получилось так: самолет упал на брюхо, и его протащило по инерции. Образовалась борозда, в которую осенью залетели из рощи семена. За тридцать лет деревья вон как вымахали.

Они подошли к памятнику. Степан Яковлевич дотронулся до нагретого солнцем камня и тихо произнес:

– Здравствуй!..

---

Судьба

Счастливая ошибка

Листаю Книгу Памяти Пензенской области: «Панков Петр Ефимович, красноармеец, пропал без вести в декабре 1941 г.; Панков Тимофей Ефимович, красноармеец, пропал без вести». Это мои двоюродные дяди. Через несколько строк: «Панков Яков Семенович, 1895 г.р., красноармеец, пропал без вести в августе 1942 г.».

Когда я первый раз прочитал эту строчку, она меня очень взволновала. Ведь это мой отец! Но он вернулся с войны в декабре 1945 года живым и здоровым. Вообще ошибки – дело неприятное. Но эту я назвал бы счастливой.

Дождливым днем октября 1941 г. мы провожали отца на фронт. Помню до сих пор, как он меня, семилетнего мальчишку, взял за руку, и мы дошли так до сельсовета. Оттуда на подводе он уехал в райвоенкомат.

Воевал он в саперном батальоне. Мы получали от него письма-треуголки.

Помню, в один из осенних дней 1942 года я пришел из школы и увидел в своей избе много соседских женщин и родных. Мать обняла меня, заплакала и сказала, что мы теперь остались без отца. Извещение о смерти хранилось у нас в красном углу за иконой, но в апреле 1943 года наш дом сгорел, и извещение сгорело.

Что же произошло с отцом? Он с несколькими товарищами получил приказ взорвать мост через реку после того, как пройдут по нему наши отступающие части. Выполнив приказ, саперы оказались в окружении и только через полтора месяца сумели выйти к своим.

После этого он участвовал в обороне Сталинграда, в боях за взятие Кенигсберга, в освобождении Будапешта и Праги. Победу встретил в Чехословакии, под Прагой.

После победы отец написал нам, что их везут на Восток и их эшелон пройдет через станцию Чаадаевка. Мать пошла пешком за 35 км, но, прождав на станции дней 5–7, встречая и провожая воинские эшелоны, так и не увидела отца. Оказалось, что его отправили воевать против Японии.

Вернулся он домой только в декабре 1945 года. На груди у него были медали «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенигсберга», «За освобождение Будапешта», «За освобождение Праги», «За победу над Германией», «За победу над Японией».

Андрей Яковлевич Панков, сын.

Автор: Татьяна ДАНИЛЕНКО, фото Владимира Гришина

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER