Бизнес на вечности

Похоронные конторы в центре Пензы навевают уныние на прохожих и уродуют город. Что делать?

Прибыв в Париж, юный Дартаньян поселился на улице Могильщиков, в доме господина Бонасье. Наша улица Суворова ему бы тоже, наверное, подошла. В некоторых домах возле Центрального рынка — что ни квартира, то контора похоронных услуг. Венки, гравировка на эмали, ритуальные принадлежности…

Немного истории  
В этот бизнес приходили не от хорошей жизни. Например, одна из представительниц культового ремесла, ныне пенсионерка, рассказала, что много лет она проживала с мужем, сыном и свекром, больным открытой (!) формой туберкулеза, в девятиметровом сарайчике, обмазанном глиной. А научившись делать цветы, и голодать перестала, и жилище обустроила.  

Лилии, розы, незабудки — их выбивали специальными формами из плотной бумаги. Заготовки обмакивали в растопленный парафин, сушили, красили, и вместе с сосновыми ветками крепили на тогда еще деревянную основу (впоследствии — проволочную). Взмах серебрянкой по черному сатину, и ритуальный атрибут готов.
Продавали венки в Мясном пассаже с пола, затем — в палатках на Сенном и Центральном рынках. Ездили за ними в Пензу со всей губернии, как в «Три поросенка» — за колбасой.    

Безенчуки на Суре     
Власти к кустарщине относились с презрением, не намного лучше, чем к представительницам первой древнейшей.  
Однако в финотделе цветочникам выдавали патент (разрешение на работу), специальная  комиссия принимала экзамен на профпригодность.
Работа была непростой. Дышали вредными парами парафина. Обваривали лицо и руки, засыпая от рутинной работы.  За «комплектующими» мотались на заводы в соседние области.  

Как-то из Москвы пришел негласный приказ — свернуть «безобразие». Через год его отозвали. «Кустарных» венков не стало, а производство «государственных» так и не наладили.  

Золотым временем для бизнеса стала брежневская эпоха, несмотря на практикуемые милицейские облавы и вызовы в ОБХСС. Предприниматели покупали «Волги», которые в ту пору были только у обкомовского начальства, строили дома.

Сейчас, жалуются предприниматели, дела идут ни шатко ни валко. Слишком высока конкуренция.    

А все равно не любят
Любопытно, что семена потребительства проросли и в похоронном ремесле. Раньше это было производство «хэнд-мэйд». Теперь готовые цветы везут автобусами из Воронежа, Москвы, Тамбова. Требуется только собрать композицию.

Перемены и у гравировщиков. Старые мастера работали с камнем вручную, молодые — рисуют нужное на компьютере, нажимают кнопку и специальное оборудование все выполняет само.

В каждом районе области — свои конторы. Поэтому, вздыхают суворовские старожилы, по целой неделе приходится сидеть без клиентов…  
Уже не раз говорилось о том, что неплохо было бы ритуальные фирмы вынести из центра города. А то неловко перед гостями из других городов и стран.  

— Но мы каждый месяц платим налоги, — оправдываются «похоронщики», — и, как положено, не выставляем венки на улицу, они у нас — за заборами, внутри дворов. Снаружи — только рекламные вывески.

А, может, объединиться всем предпринимателям в нечто целое? Была же при «позднем социализме» госконтора «Пензаразнобыт», куда можно было сдать за три рубля готовый венок? Она, правда, развалилась в 90-е, но тогда не то что конторы, заводы встали.

Центр проигрывает окраинам
Конечно, вызывает огромное уважение, что люди сами, без каких бы то ни было бизнес-инкубаторов и венчурных фондов, развили почти промышленное производство.  

Но и в претензиях власти есть резон. Обилие «мертвой зоны», действительно, раздражает. Особенно в сочетании со всем тем кособоким, кривым, убогим частным сектором, которого так много в центре города.

Честно говоря, хочется снести все бульдозерами подчистую, и выдать пейзаж, достойный, например, микрорайона Терновка с его оптимистично апельсиновыми многоэтажками. Или Арбекова, где новое здание библиотеки.

И раз уж мы заговорили на подобную тему, неплохо было бы еще искоренить  душераздирающую традицию устанавливать вдоль автомобильных дорог памятные знаки о погибших. А то уже не Дюма, а Некрасов вспоминается  — «А по бокам-то все косточки русские...»

Все-таки дом мертвых — кладбище, а город — место для живых.

Автор: Ирина СМИРНОВА

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER