Олег Рубцов: «Главное, чтобы шестеренки мозга крутились»

О самых продаваемых писателях, загадке Акунина, закрытии книжного магазина и многом другом 

Олег Рубцов известен пензякам прежде всего как один из организаторов ежегодного фестиваля «Jazz May» и как директор книжной ярмарки. А еще до последнего времени особо подкованные по части «литературы не для всех» граждане захаживали к Олегу в магазин «Впереплете». Там и только там они могли полистать и купить интеллектуальные книжные новинки.

Увы, но некоторое время назад Олегу пришлось закрыть магазин: бизнес от крепкого «нуля» пошел в «минус». А работать с убытком, несмотря на получаемое удовольствие от общения с умными людьми и книгами, Рубцов позволить себе не мог.

Пишут много. Читают мало

— Олег, разве люди стали меньше читать?
— Однозначно. Книга уступает разным другим формам досуга. Конечно, хочется надеяться, что «отваливаются» статисты. Если человек относится к книге исключительно как к форме досуга, естественно, она не выдерживает конкуренции с цифровым телевидением, Интернетом и социальными сетями. Поэтому налицо глубокий кризис жанровой литературы, книг в мягких обложках, бульварных романов и так далее.

Но верю, что читательское ядро неизменно. Людей, читающих серьезные вещи, все то же количество — 5–10 процентов от всего населения.

В том, что книги стали меньше востребованы, ничего плохого нет, кроме того, что это отрицательно сказывается на издательской индустрии, которой нужны тиражи. В таких условиях от публикации части важных текстов издатели вынуждены отказываться.

При всем при этом, как говорит известный телеведущий и литературный критик Андрей Максимов, нет ничего страшного в том, что Пушкин не читал Достоевского. Так же и сейчас.

Объем литературы каждый год увеличивается в геометрической прогрессии. Пишущих людей не становится меньше. Попадаются весьма достойные тексты. Но чтобы прочитать даже только то, что считается общепризнанным, — на это не хватит и нескольких человеческих жизней.

Актуальные тексты по-прежнему выходят, вызывают живой интерес, но у каждого человека своя стратегия познания окружающего мира. И не у всех она лежит через книгу. Главное, чтобы шестеренки мозга крутились, а чем их смазывать, не так уж и важно.

Прививка против чтения

— Нужно ли периодически менять состав книг, обязательных для чтения в школьной программе?
— На мой взгляд, многое из того, что сейчас изучают в школе, надо вообще убрать или отложить до студенческих лет. Например, надо безбожно «выпиливать» Николая Лескова. Не должно быть там никакого «Левши». Это сатирическое и трагикомическое произведение у нас почему-то попало в разряд детской литературы. «Левша», будучи прочитанным в шестом классе, — это мощная прививка, чтобы в будущем человек никогда не взял в руки книги Лескова.

Или Андрей Платонов. Это литература невероятной духовной мощи, и она совсем не для детей. Зачем им «Чевенгур» и «Котлован»? А ведь еще изучают рассказы «Сокровенный человек» и «Юшка», но при этом редкий учитель способен объяснить детям значение самобытной интонации Платонова и ценность его фразеологии.

Наверное, стоит в детстве читать Михаила Булгакова. У его книг есть свойство втягивать в литературу. Булгаков прививает интерес к книге. Я склонен считать, что значимость и сложность романа «Мастер и Маргарита» переоценены. Однако это очень красивая разножанровая история, которая сразу дает некий спектр направлений, по которым читатель может двигаться в зависимости от своих интересов.

Таким же качеством обладает Достоевский. Его присутствие в школьной программе оправдано. Хотя подлинная глубина его текстов понимается только в более зрелые годы.

Можно читать в школе кое-что из Пелевина. Прилепинский «Санькя» тоже хорошо «ляжет» на подростковое протестное мировоззрение. Она дает понимание, что не каждая битва в жизни может быть выиграна, но это не значит, что в нее не надо вступать.

Загадка Акунина

— Многие спорят о творчестве Бориса Акунина. Одни называют этого писателя гением, другие относятся к его творчеству как к идеальному коммерческому проекту. Каково твое мнение?
— Литературу можно рассматривать в разных системах координат. Если мы разложим ее на оси «сюжет — психологическая достоверность», творчество Акунина окажется строго на «сюжетном» полюсе. Это пик сюжетной литературы, ее идеальное воплощение. Все безупречно с точки зрения управления читательским вниманием.

Да, у некоторых возникает вопрос, стоит ли такую идеальную сюжетную литературу считать качественной. Для меня, субъективно, — это хорошая крепкая беллетристика. И читать ее уж точно не зазорно.

Борис Акунин — человек, который десятилетиями сидел и кропотливо изучал литературу. Он заведовал «Иностранкой», переводил японцев. Он нутром чувствует, какие элементы художественного произведения могут захватить, «нажимает» на правильные кнопки, и читатель реагирует ровно так, как Акунин хочет. Он, как никто другой, досконально разбирается в архитектуре художественного текста. В этом смысле он очень крут, и мне хорошо понятно его желание преобразовать накопленный читательский опыт (а он невероятно внимательный читатель) в собственные произведения.
А уж сколько ему платят за строчку, я не знаю. В настоящий момент в деньгах он точно не нуждается и тем не менее продолжает писать.

Нельзя назвать Акунина чисто коммерческим проектом. Коммерческий проект — это когда приходит писатель Д. или М., накидывает пять  страниц синопсиса, а потом собирается бригада литераторов и каждый пишет главу. Через неделю книга готова и пошла в печать. Это коммерция. А у Акунина — авторская литература.

— Кто из российских писателей самый продаваемый?
— Тройка лидеров последние несколько лет не меняется. Донцова, Шилова, Устинова. И как раз четвертым идет Акунин, но уже с сильнейшим отрывом от лидеров. У тех, кого мы относим к серьезной литературе, тиражи значительно меньше. Где-то во второй десятке идет Улицкая.

Удивительная история у Мариам Петросян. По всей видимости, она так и останется автором одной книги. Но ее «Дом, в котором…», впервые изданный еще семь лет назад, стабильно продается все эти годы. Интерес к ней не падает.

— Не жалеешь, что закрыл книжный магазин?
— Если говорить о бизнесе, то я изначально не искал выгоды от книг. Магазин «Впереплете» был моей личной историей. Я продавал только те книги, которые интересны мне и моему окружению. И принципиально не продавал то, что мне неинтересно. Речь о балансе ассортимента не шла.

А уж когда стабильный «ноль» перешел в «минус», пришлось все закрыть. Можно было  превратить «Впереплете» в магазин массовой книги, но смысла я в этом не видел. Магазин перестал бы приносить мне удовольствие, а денег, сколько хочется, все равно бы не дал. Ну и зачем?

Да, я отдаю себе отчет, что те книги, которые мы возили, в других магазинах Пензы не продаются. Естественно, люди загнанные и увлеченные до сих пор встречают меня и спрашивают о книжных новинках. Если ты твердо знаешь, что тебе требуется, можно зайти и купить это в Интернете. А посмотреть, полистать и выбрать можно только в оффлайн-магазине.

Часто бывает, что человек приходит в магазин, как на выставку. Он долго ходит, думает и выбирает. А затем заказывает приглянувшуюся литературу в Интернете.
кандидаты в клАссики

— Где, по-твоему, находится грань перехода современной литературы в разряд классической? Должно пройти определенное время или же принадлежность к классике определяется исключительно уровнем литературного текста?
— Отдельные произведения видно невооруженным глазом. Какое-то количество нетленки уже создано нашими современниками. Мы видим это у Людмилы Улицкой, Захара Прилепина, Виктора Пелевина, если говорить о русскоязычных писателях. Но текстов, которые спустя время останутся в анналах, абсолютный минимум.

У хорошей книги всегда два пласта. Первый — универсальный, который созвучен общечеловеческим ценностям и несет некую этическую систему. Второй — яркое и оригинальное отражение современности, когда выводится герой своего времени, на которого раньше никто не обращал внимания. Он не затерт, не замызган. Второй пласт со временем может потускнеть, потерять актуальность и значимость, но благодаря ему книгу своевременно поднимет на гребне истории, а созвучность вечным ценностям сделает его непотопляемым. Так вот оба этих пласта должны присутствовать в произведении, которое претендует на то, чтобы остаться в веках.

Вообще, для меня приемлемая, качественная литература — это литература, в которой все не затерто — герои, образы, конфликты, социальные роли и так далее. А как только появляется шаблон, понятная история, например с богатым бизнесменом и любовным треугольником, —это уже бульварщина.

Почему я говорю об отдельных произведениях, а не о современных писателях в целом? К примеру, «Даниэль Штайн, переводчик» Людмилы Улицкой может претендовать на переход в классическую литературу и место в веках, а ее же «Казус Кукоцкого» — едва ли.

У Прилепина, на мой взгляд, одним из самых перспективных в этом смысле текстов является роман «Патологии». А вторичный и непонятный роман «Черная обезьяна» забудут через несколько лет.
Есть роман Александра Терехова «Каменный мост». Книга, на мой взгляд, совершенно потрясающая. Я бы сказал, что с новым героем. Хотя многие со мной спорят, называя его «животным с маниакальными болезнями». Так вот эту книгу можно считать новаторской с точки зрения жанровой новизны, но в разряд классики она могла бы перейти в том случае, если ее уменьшить в объеме (хотя на этапе редактуры текст уже был существенно сокращен). Ну, она реально ужасно большая, в ней много лишнего.

Наверное, не бывает такого, чтобы гении продуцировали исключительно нетленку. Уверен, что проходные строки были у всех. И Пушкин с Лермонтовым тоже иногда просто расписывали перья. А к классике их «проходные» произведения отнесли уже в силу сложившихся традиций.

10 КНИГ ОЛЕГА РУБЦОВА

1. Р. Уоррен, «Вся королевская рать».
 Прямое наследование традиций Достоевского. Уоррен убрал то, что я не люблю в Достоевском, и, наоборот, углубил то, что люблю.

2. Д. Франзен, «Поправки».
Эту историю жизни современной американской семьи ценю за конструкцию и психологическую глубину.

3. Э. Лимонов, «Это я — Эдичка».
Никто так убедительно не анатомировал тему одиночества.

4. В. Маяковский, «Как делать стихи» и «Что вы пишете».
Эти два текста заложили понимание, что же такое поэзия. Как хорошую поэзию отличить от плохой.

5. С. Сахарова, «Академия домашних волшебников», Э. Сетон-Томпсон, «Маленькие дикари».
Детские книги с интерактивным началом. Что-то удивительное с пошаговым руководством к действию.

6. В. Ерофеев, «Москва — Петушки».
Люблю всем сердцем за гуманизм и иронию.
7. М. Булгаков, «Мастер и Маргарита».
Многие скажут: признаваться в любви к «Мастеру…» банально и в каких-то смыслах пошло. Но через эту книгу я открыл для себя литературу. Прочитал ее раз 30. Многие фрагменты знал наизусть.

8. Ж-П. Сартр, «Тошнота».
Многие не любят книгу за депрессивность. Для меня же это самая что ни на есть мотивационная литература.

9. Х. Кортасар, «Преследователь».
Кортасар отступил от своего традиционного магического реализма и рассказал глубокую историю отношений музыкального критика и джазового музыканта.

10. Ю. Мисима, «Исповедь маски».
Благодаря этой книге, я в 13 лет узнал, что истории бывают не только про пиратов и индейцев, но и про гомосексуалистов и прочий декаданс.

Читайте также:

Наталия Кугель:«Я не в пятой колонне — я в шестой палате»

Владимир Бирюков:«Мы живем надеждой на чудо, которое не происходит»

Автор: Влад БЕЛЯКОВ

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER