Array
(
    [25] => Array
        (
            [0] => Общество
            [1] => /news/obshchestvo/
        )

    [23] => Array
        (
            [0] => Происшествия
            [1] => /news/proisshestviya/
        )

    [27] => Array
        (
            [0] => Культура
            [1] => /news/kultura/
        )

    [24] => Array
        (
            [0] => Здоровье
            [1] => /news/zdorove/
        )

    [26] => Array
        (
            [0] => Образование
            [1] => /news/obrazovanie/
        )

    [28] => Array
        (
            [0] => Экономика
            [1] => /news/ekonomika/
        )

    [21] => Array
        (
            [0] => Спецпроекты
            [1] => /news/spetsproekty/
        )

    [82] => Array
        (
            [0] => Спорт
            [1] => /news/sport/
        )

    [22] => Array
        (
            [0] => Власть
            [1] => /news/vlast/
        )

)
01 сентября
   
$
80.33
€
94.05

Архив новостей

Год
2011
Месяц
Ноябрь
День
21

Полная стенограмма встречи Дмитрий Медведева с журналистами ПФО

19 ноября 2011, Уфа.Ш.ВАЛИЕВ: Дмитрий Анатольевич, мы искренне рады Вас приветствовать в Башкортостане. Д.МЕДВЕДЕВ: И я Вас приветствую! Ш.ВАЛИЕВ: Меня зовут Шамиль Валиев, я работаю в агентстве «Башинформ», и первый традиционный вопрос: каковы Ваши впечатления от сегодняшних встреч, что Вы увидели в нашем обновляемом Башкортостане? Д.МЕДВЕДЕВ: Я бы Вас обманул, если бы сказал: да я все увидел, все изменилось за тот период, пока я не был. Я не так много еще пробыл в Башкортостане, хотя я люблю к вам приезжать, потому что места красивые, люди хорошие, как, собственно, у нас везде в стране. То, что развитие идет, сомнений у меня никаких не вызывает, и не только по данным, которые я получаю, что называется, с мест, по отчетам руководства республики. Могу судить по тем объектам, которые я сегодня видел. Их не много, и главный из них — это больница. Она на меня произвела (республиканская больница, я имею в виду) хорошее впечатление именно потому, что она современная, она начинена, или, как принято говорить, «нафарширована», современной техникой, которая не просто где-то поставлена, а которая реально работает. И в этом я убедился, потому что мы смотрели, как люди проходят различные медицинские манипуляции, включая процедуру гемодиализа и некоторые другие. И очень хороший персонал, конечно. Потому что я все-таки видел много больниц — и современных, и не очень современных, — но то, что ваши врачи делают уникальные операции, сомнений не вызывает: и на сердце, и на сосудах, и с печенью. В общем, сложные операции, которые требуют очень высокой квалификации. Почему это очень важно? Потому что республика большая и по населению, да и по территории немаленькая. И когда требуется квалифицированная, сложная, высокотехнологичная медицинская помощь, то плохо, если приходится выстраиваться в очередь, например, в Москве, в столице нашей страны, или в каком-то другом месте. Все-таки важно, чтобы это было относительно близко, чтобы можно было планировать свою жизнь. Я напомню, что многие люди, особенно у которых есть проблемы с той же самой почечной недостаточностью, с некоторыми другими заболеваниями, иногда годами стоят на очереди для того, чтобы приобрести в результате такой хирургической манипуляции почку и получить нормальную жизнь. И у нас там был хороший разговор с персоналом, с врачами по поводу ипотеки для бюджетников. Я, может, еще чуть позже скажу об этом. Напомню, не так давно я был в Хабаровске, тоже встречался с вашими коллегами из Дальневосточного и Сибирского федеральных округов, и они мне тоже задавали целый ряд вопросов. Потом я уже в Якутске сделал, на мой взгляд, довольно важное заявление о нашей возможности продумать ипотечное стимулирование бюджетников, а именно врачей и учителей. И не в смысле каких-то эксклюзивных схем, потому что они и сейчас применяются, а в смысле решения этой задачи в качестве постоянной, регулярной задачи, имея в виду использование инструмента государственной поддержки — государственного кредитования и государственных гарантий. Как раз для меня было важно узнать, насколько хорошо эта задача у вас решается. У вас в республике приблизительно 23 тысячи врачей, с молодежью около 25 тысяч. Я хотел разобраться на самом деле, сколько из них нуждаются, сколько не нуждаются. Потому что задача решения жилищной проблемы для бюджетников в нашей стране остается очень острой. Таковы впечатления. Я еще встречался с руководством наших мусульманских общин, с муфтиями не только Башкортостана, но и муфтиями, которые служат по всей стране. Это мой регулярный диалог, я с ними общаюсь довольно часть. Встречался в июле, и сейчас мы с ними поговорили о проблемах мусульманской уммы и проблемах самых разных, включая борьбу с радикальными течениями, которые, к сожалению, зачастую сеют вражду. В то же время понятно, что речь идет о наших людях, и нужно думать, каким образом возвращать их к нормальной жизни. Э.ХОРЕВА: Дмитрий Анатольевич, недавно Вы поручили Совету Федерации рассмотреть вопросы перераспределения полномочий, с тем чтобы переданные регионам полномочия все-таки имели финансовое обеспечение. Это очень важно сейчас, в предвыборный период, когда звучат острые вопросы от избирателей. Для их решения у территорий есть полномочия, но средств нет. Каким, на Ваш взгляд, все-таки должно быть решение этого вопроса? Когда оно может быть принято? И еще. Существует ли эффективная система обмена информацией между центрами и регионами, которая бы позволила знать реальную и, самое главное, объективную ситуацию в регионах? Спасибо. Д.МЕДВЕДЕВ: Сразу Вам скажу: на мой взгляд, не существует абсолютно универсальной структуры распределения полномочий между федеральным центром и регионами. Даже то, что мы сейчас должны создать, а я (Вы, наверное, знаете) дал поручение Правительству, двум вице-премьерам Козаку и Хлопонину возглавить две рабочие группы, для того чтобы перераспределить полномочия и, в конечном счете, перераспределить деньги. Причем, имея в виду задачу, чтобы у регионов и муниципалитетов денег было больше, чтобы они жили не только за счет трансфертов и дотаций, а все-таки за счет собственных доходных источников, которые нужно сформировать и которые нужно обслуживать. Но что бы мы ни создали, это не будет идеальной схемой. Жизнь развивается. Мы, я уверен, создадим сейчас более или менее оптимальную конструкцию, она, может быть, проработает пять, семь, десять лет, потом нам придется снова все менять. Так происходит во всех странах: меняются условия жизни, меняются условия получения доходов, меняются налоговые условия. И это заставляет руководство стран, особенно сложных стран (у нас очень сложная страна, потому что мы — Федерация) периодически перераспределять эти полномочия. Поэтому не ждите универсальных решений, но эти решения должны быть современными и эффективными, должны быть ориентированы на текущую ситуацию, чтобы было более справедливое распределение доходов, чтобы муниципалитеты получали больше, а значит, сами в рамках своих полномочий могли эти деньги тратить. Для чего? Тоже ответ понятен: из Москвы невозможно заниматься всем и даже из Уфы невозможно заниматься всем, республика большая, например. Каждый муниципалитет должен понимать, за что он отвечает, что у него есть, и чего у него никогда не будет. Допустим, кто должен заниматься школами. Сейчас — одно решение, можно думать о каких-то других решениях. Это для примера, я не говорю о том, что мы примем такое решение. Поэтому, тем не менее, группы работают, и в ближайшее время они должны будут дать окончательный ответ о том, как эта конструкция видится на ближайшее будущее. Я потом соберу Правительство, и мы окончательно обсудим и внесем необходимые законодательные изменения. Э.ХОРЕВА: А вторая часть? Из чего складывается все-таки картина о ситуации в регионах, из каких источников, и насколько она объективна? Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, картина — тоже штука субъективная. У каждого из нас перед глазами определенная картина мира: вот я Вас сейчас вижу, а Вы — меня. Но это не значит, что это объективная картина мира, потому что мы видим ее через свои глаза с использованием своих интеллектуальных возможностей, то есть с использованием нашего мозга. Как выглядит эта картина объективно, никто из нас не знает. Тем не менее, надо стремиться к максимально точной картине. Наши федеральные структуры по-разному получают информацию. Кто-то из них, и я в этом неоднократно убеждался, получает довольно подробную информацию, кто-то получает, может быть, не такую подробную, как нам бы хотелось. Но основная проблема в другом. Дело ведь не в том, чтобы собрать данные, что называется, с мест — из республик, краев, областей, муниципалитетов, а чтобы ими правильно пользоваться. И это, к сожалению, основная проблема. Я видел, как тоннами носят материалы и отчетности в те же самые налоговые структуры и финансовые органы. И что там с ними делают? Ну, понятно, что. Там эта макулатура лежит, раньше лежала, сейчас все-таки уже многое в электронной форме отправляется, и никто к ней не обращается. Это самый сложный навык — анализировать. Это не значит, что у нас этот анализ не налажен. Тем не менее, я считаю, что этот анализ должен быть более четким, более подробным, более приближенным к текущей жизненной ситуации. Что для этого нужно делать? Для этого нужно, чтобы федеральные структуры на местах, в регионах реально выполняли свои задачи. Те федеральные структуры, которые помогают, должны сохраниться. Но есть федеральные структуры, которые, например, организованы в территориях, в федеральных округах, которые, к сожалению, просто разбухают, но никаких конкретных задач не решают. И мне все время об этом говорят губернаторы: «У нас масса всяких разных федеральных чиновников, которые находятся в нашем крае, в нашей области, в республике. Отдача непонятная». Кстати, это ровно то, чем как раз сейчас занимаются эти две группы вице-премьеров Козака и Хлопонина. Так что вот такая ситуация. Е.БОРИСОВА: Дмитрий Анатольевич, многие регионы сейчас занимаются привлечением инвестиций, в том числе и Нижегородская область, некоторые даже просят здесь большей самостоятельности. Тем не менее, когда Вы назначали уполномоченных по инвестициям, Вы ставили перед ними задачу ликвидировать возможные административные барьеры перед инвесторами, которые все-таки бывают. Как Вы сейчас оцениваете этот процесс? Есть ли понимание у руководителей на местах, что не нужно мешать инвесторам, не нужно им дополнительное обременение давать? Чем можно здесь помочь регионам? Д.МЕДВЕДЕВ: Я эту инвестиционную задачу последний раз поставил, может быть, в такой всей полноте, что называется, во время магнитогорского форума, и обозначил там целый ряд решений, которые необходимы для улучшений инвестиционного климата. Мне неоднократно приходилось говорить, что инвестиционный климат у нас, мягко говоря, не очень хороший. У нас есть достижения в области экономики, реальные достижения — и в кризисный период, и в докризисный период. У нас есть достижения в социальной сфере, и их замалчивать было бы нечестно. Но инвестиционный климат у нас, к сожалению, на мой взгляд, реально хуже, чем ситуация в экономике. Это такой парадокс. То есть, нас воспринимают хуже, чем мы есть, чем есть наши правила, наше законодательство. Потому как считают, что у нас на самом деле полный, извините, бардак и беспредел. У нас хватает проблем, но не до такой степени. И у нас все-таки и суды работают, как бы их ни критиковали, и решения выносятся, и оспариваются незаконные действия чиновников, и принимаются достаточно грамотные экономические решения, и даже, не побоюсь этого сказать, стала более современной система подачи материалов для принятия инвестиционных решений. Когда мы начинали этим заниматься, на большинство инвестиционных решений уходили месяцы, а в столицах — годы. Годы! Это просто фантастика! Сейчас этот срок сократился в несколько раз. Я по статистике посмотрел, практически во всех регионах этот срок сокращен. Работает и система «одного окна». Не идеально, но она работает. Поэтому было бы нечестно сказать, что «вы принимаете решение — а все хуже и хуже», как я иногда слышу, «все хуже и хуже». Но это нечестно. Не хуже — лучше становится, но инвестиционный климат все равно далек от оптимального, и еще раз подчеркиваю, он реально хуже, чем общее состояние дел в экономике. Давайте подумаем. Например, наша экономика сегодня в целом выглядит гораздо более цельно и более сильно, чем, например, экономика большего количества стран Евросоюза. У нас инфляция более или менее под контролем. Да, она пока высокая применительно к европейской инфляции, но она все-таки под контролем, она снижается. В этом году у нас будет самая низкая инфляция за всю современную историю нашей страны — в районе семи процентов. Напомню, что 20 лет назад было полторы тысячи процентов. У нас растет валовой внутренний продукт, в этом году будет 4 — 4,5 процента, в странах еврозоны — ноль-процент-полтора процента. У нас неплохое соотношение между долгом и валовым внутренним продуктом, госдолг всего 12 процентов, а это очень существенный показатель, а в большинстве развитых европейских стран — 80-90-100 процентов. У нас наша валюта стабильна, свободно продается и покупается. В этом смысле граждане могут делать запасы как в национальной валюте, так и в иностранной валюте. И масса других примеров. А воспринимаемся мы хуже, чем многие из этих стран, но это не наша вина, это, наверное, наша беда, с которой мы обязаны справиться. Мы должны для этого предпринять еще довольно много усилий. Считаю, что на пропаганду российской экономики в хорошем смысле этого слова надо тратить силы и средства. Мы будем это делать. И.АМИНОВ: Дмитрий Анатольевич, хотел поделиться с Вами своей болью, потому что, Вы знаете, когда боль становится общей, не так болит. Меня, Вы знаете, просто глубоко возмущает, что некоторые современные политики пытаются разыграть национальную карту. Вы недавно говорили, что национальный вопрос — это вопрос выживания России, это вопрос государственной безопасности. Каковы основные принципы национальной политики в России, какими они будут? Д.МЕДВЕДЕВ: Я согласен, что это очень болезненная тема и очень важная. Это действительно в значительной мере вопрос выживания всего государства. Потому что государства, которые создаются на мононациональной основе, а, как правило, это еще и моноконфессиональная основа, им проще, хотя у них тоже могут быть проблемы, проблемы с приезжими, и мы знаем такие страны. У нас изначально государство было очень сложным. И в то же время (я только что разговаривал с нашими муфтиями), понимаете, для значительной части европейских стран тектонические изменения в этноконфессиональном составе — это вызов, с которым они не знают, как справляться, для них это новая ситуация. А что у нас? У нас традиционно практически с момента зарождения государства или первых веков его развития (будем считать, что ему плюс-минус тысяча лет, хотя это всегда очень условно) компактно проживали люди разных национальностей и разных вероисповеданий. Во всяком случае христиане и мусульмане живут вместе уже очень давно. И для христиан, и для мусульман наша огромная страна является их исторической родиной, никто сюда не приехал откуда-то, а именно здесь принимал и христианство, и ислам. Это хорошо, это означает, что мы вместе научились жить, причем не за период советской власти, а за века. То же самое мусульманское духовное управление появилось в Уфе, мы знаем, очень и очень давно. И это ни в коем случае нельзя растерять. Вы говорите о принципах. Конституционные принципы взаимоуважения, равноправия народов, бережного отношения к истории, к людям, которые исповедуют разную религию и относятся к разным этносам. Здесь все совершенно очевидно, никаких новых принципов придумывать не надо. Надо просто сделать так, чтобы эта зараза не расползалась, а, к сожалению, это иногда происходит и иногда в силу совершенно субъективных причин, потому что в каждом регионе происходят преступления, страна большая, каждый день случаются преступления, но резонанс у них очень разный. Когда преступление происходит без национального элемента, на это как-то не обращают внимания, даже если это тягчайшее преступление, например убийство. Тихо проходит где-то далеко и, честно говоря, никого особо и не волнует, хотя это неправильно, потому что смерть человека — это всегда самая страшная трагедия. А когда преступление даже малозначительное осуществляется на национальной почве или если в нем участвуют люди разных этносов и национальностей, сразу возникают разговоры: это «эти» виноваты. Это для нашего государства абсолютно губительно. Поэтому я считаю, что везде — и в Москве, и в столицах краев, областей, наших республик — нужно принимать экстраординарные меры, для того чтобы этот вековой опыт совместного проживания не потерять, а, наоборот, укрепить. Здесь очень важна роль диаспор, роль ведущих этносов. Опять же неважно, о чем идет речь, — о Москве, Уфе, Казани, Владивостоке, но обязательно нужно, чтобы главы этнических групп помогали властям в решении этих задач. Очень важным также является вовлечение в нормальную жизнь, социальная адаптация приезжих. Я тоже только что разговаривал на эту тему с нашими муфтиями. Понимаете, и они озабочены, и мы все озабочены, — и в Москве, и в других местах. Нам нужны приезжие, потому что у нас не хватает рабочих рук, и так поступают во всем мире. Мы не можем себя обеспечить. А наши граждане, кстати, безотносительно к их национальности, не хотят работать на неквалифицированных видах деятельности, даже если они неплохо оплачиваются. Значит, приезжие будут к нам стремиться. Они нам полезны, но они должны приезжать так, чтобы не взрывать ситуацию, они должны приезжать в условиях, когда все создано для их социальной адаптации, они должны приезжать готовыми принять наши традиции, причем в данном случае я имею в виду не религиозные традиции. Потому что, знаете, мы тоже на эту тему говорили, даже представители одной веры, одной конфессии очень сильно отличаются друг от друга. Скажем откровенно, мусульмане, живущие в Уфе, и мусульмане, живущие в Саудовской Аравии, все-таки несколько отличны. Точно так же и христиане, живущие в Москве или, например, в Канаде, тоже отличаются по укладу, по привычкам, по представлениям. Это нужно обязательно учитывать. И когда мы приезжаем к кому-то в гости, мы обязаны следовать кодексу поведения — и писаному, и неписаному. И эти люди обязаны себя так вести. А если они себя так не могут вести, то они должны в этом случае либо уезжать, либо, если они приехали вообще без разрешения, они будут депортированы, — и в этом смысле мы будем вести себя предельно четко, пусть никто не сомневается, — либо, если речь идет о преступлениях, такие люди будут нести ответственность. И этой позиции должны придерживаться власти всех регионов. П.ШИШКИН: У меня вопрос, который касается нашего культурного наследия. На сегодняшний день только в Пензенской области 48 памятников культуры федерального значения. При этом федеральный бюджет на их содержание и реставрацию уже давным-давно не выделяет ни копейки. Боюсь, еще несколько лет, и большинство этих памятников мы потеряем. А не уместнее будет понизить их статус, может быть, даже честнее, и дать, таким образом, право региональным властям приватизировать их и восстанавливать их первоначальный облик? Желающие, кстати, есть. Д.МЕДВЕДЕВ: Ответ короткий – уместнее. Абсолютно точно, можно понизить их уровень, уровень их защиты с федерального на региональный. Более того, я даже другое скажу, их можно (может, Вы меня не поддержите) и продать в частные руки при сохранении основных черт этого памятника, например, если это здание. Пусть новый владелец, частный владелец, так, как это во всем мире, согласовывает перепланировку, переустройство, согласовывает фасад здания, его целевое назначение и сам хозяйствует там. Это точно уместнее. Но Вы не совсем правы в том, что государство совсем отказалось от финансирования федеральных памятников, в том числе в Пензенской области. Иногда этого не видно, есть прямые целевые отчисления, но мы же даем еще дотации, которые косвенно все равно должны распределяться и среди объектов культурного наследия. То есть здесь не все так мрачно, но могу полностью с Вами согласиться в том, что все эти памятники федеральному центру не потянуть. И не нужно этого, ни в одной стране нет такого, чтобы все памятники культуры содержались за счет федерального бюджета. Поэтому надо смелее принимать решения о передаче памятников с федерального на региональный уровень. Я, кстати, неоднократно такие поручения давал Министерству культуры и другим ведомствам. И второе — смелее заниматься приватизацией этих памятников или же их передачей в аренду, в пользование другим структурам. Потому что мне, например, как гражданину России абсолютно безразлично, чей это памятник, я хочу, чтобы он сохранился, а принадлежит ли он государству или он принадлежит какой-то частной структуре, или он принадлежит региону — это вторичный вопрос. Мы же когда ходим по Парижу, по Риму, мы не думаем: так, это здание государственное или оно принадлежит мэрии, или оно принадлежит какому-нибудь местному гражданину, — мы смотрим и восхищаемся его состоянием или, наоборот, говорим, что хорошо, что и у них не все хорошо. М.БАЛЬ: Думаю, нетрудно догадаться, о чем будет мой вопрос. Д.МЕДВЕДЕВ: Не знаю. (Смех.) М.БАЛЬ: Удмуртия  один из центров военно-промышленного комплекса. Д.МЕДВЕДЕВ: Да, в этом смысле, да. М.БАЛЬ: Все знают Михаила Тимофеевича Калашникова. Кстати, недавно совсем отметил 92-й день рождения. Д.МЕДВЕДЕВ: Красавец! М.БАЛЬ: «Тополь-М», «Булава», «Искандер». В общем, у нас очень много оборонных заводов, и последнее время, надо сказать, их как-то лихорадило. Это и проблемы — штат сокращают, и рабочая неделя сокращалась, и зарплаты, проблемы были с зарплатами. И на всех крупных совещаниях руководители этих предприятий жаловались, что, по их мнению, государство заняло не совсем верную позицию в отношении отрасли. Чем можно сегодня обнадежить наших оружейников? Д.МЕДВЕДЕВ: Я все-таки думаю, что руководители этих оборонных предприятий имеют короткую память. И надо им напомнить о том, что было в 90-годы, когда они даже патронов выпустить не могли. У нас сейчас ситуация лучшая в области оборонки за все 20 лет современного Российского государства. Это не значит, что она идеальная, но нужно все-таки уметь ценить то, что есть. И я в данном случае обращаюсь, конечно, не к вам, а к руководителям этих предприятий. Второе. Было бы желательно, чтобы они не только у государства деньги просили, но и все-таки предлагали образцы новой военной техники. Потому что, когда начинаешь разбираться, они там все критикуют — Министра обороны, еще кого-то, но ведь реально предлагают зачастую абсолютно старые образцы. Да, они под новыми упаковками, название меняется, а техника советская. Не вся! Более того, есть национальные бренды, такие, как «Калашников», реально лучший автомат, я из всего стрелял как любитель пострелять и Верховный Главнокомандующий, но, конечно, «Калашников» — прекрасный автомат. Может быть, даже, кстати, из него и стрелять чуть менее удобно, чем из какой-нибудь М-16, но зато это реально боевая машина: ее можно бросить, ее можно за спину повесить, она может лежать где-нибудь в сыром месте, и после этого она будет стрелять, — а это главное для армии. Но это как бы отдельные темы, а вообще нужно переходить на выпуск новой продукции, потребной или необходимой для нашего оборонного комплекса и для наших Вооруженных Сил. Именно поэтому я считаю, что надо поддерживать наших оборонщиков во всем, но они не должны себя чувствовать как сыр или как кусочек шоколада, который обязательно кто-нибудь да съест. Поэтому надо покупать и единичные образцы иностранной техники, чтобы они видели, что есть еще в мире конкуренция, и что то, что они производят, далеко не всегда самого высокого уровня. И напоследок в качестве уже позитивной части, обрадовать их можно одним — мы приняли беспрецедентную по своему размеру программу государственных закупок вооружений. Вы знаете, мы об этом говорили, ее размер просто гигантский. Из-за этого мне даже пришлось в ряде случае объяснять «политику партии» некоторым нашим министрам, для некоторых из них это закончилось переходом на другую работу. Так вот, наши оборонщики должны и это тоже ценить, потому что это огромные деньги. Но их надо заслужить, заслужить в тендерах, конкурсах, продемонстрировав товар лицом. И, наконец, самое последнее, желательно еще и делать более прозрачными цены. Потому что зачастую эти цены образуются в результате целого ряда соглашений между цепочками, участвующими, допустим, в создании той или иной продукции, и это очень высокие, неконкурентоспособные цены. Очень важно также управлять своим персоналом, снижать издержки. Я, знаете, много езжу, почему довольно подробно отвечаю на Ваш вопрос по нашим оборонным предприятиям. Они все  наша гордость, они действительно вызывают особое отношение и у меня как Верховного Главнокомандующего, и у большинства наших людей. Но когда наши предприятия по территории как отдельные города в других странах, мы же понимаем, что одно их содержание — это десятки, сотни миллионов рублей, я имею в виду всех этих коммуникаций и так далее. Нужно рационально всем этим распоряжаться, нужно где-то, может быть, часть своей территории продавать, тем самым снижая издержки. То есть в этом смысле наш оборонный комплекс еще ждут большие изменения. В.СМИРНОВ: Нашу газету в свое время благословил на жизнь Борис Николаевич Ельцин, он писал книгу «Исповедь на заданную тему» как раз в Вятке, и тогда тираж газеты составлял больше 100 тысяч экземпляров. Сегодня, к сожалению, этим похвастаться не могу, могу сказать, что он в десять раз меньше. Это, к сожалению, проблема большинства региональных деловых изданий типа нашего. Не буду углубляться в причины, но одна из них — к сожалению, дорогая доставка газет. У нас не складываются отношения с «Почтой России». Я не буду опять же очень драматизировать ситуацию, мы не можем никак договориться о цене, но это вопрос не только цены. Поэтому нам кажется, что, если завтра останутся только социальные сети — «Твиттер» и прочее, это не спасет ситуацию, потому что всеь равно люди, особенно в сельской глубинке, привыкли к газете, и ни одна социальная сеть ее не заменит. Есть ли возможность у государства как-то вмешаться в этот процесс? Я знаю, что оно вмешивается, и дотации почте даются хорошие. Но что Вы дальше видите как гарант нашей Конституции и как Президент? Д.МЕДВЕДЕВ: Насчет тиражей. Мы-то с Вами помним, какие были тиражи, и мы ими гордились, особенно, конечно, редакторы. У нас были газеты, тиражи которых ежедневно измерялись миллионами экземпляров, и они брали призовые места. Но, думаю, я Вас не расстрою, потому что Вы возглавляете газету, но это все-таки, видимо, в прошлом, я имею в виду миллионные тиражи. Просто в силу того, что ту же самую газету, — вы хоть и «наехали» на «Твиттер», и я так понимаю, на интернет, потихонечку, — но я вам могу сказать о себе, я сейчас стал газеты снова более активно читать за счет того, что мне их стали присылать в электронной форме, но они полностью воспроизводят печатную форму. Она грузится, быстро все, и ты листаешь — очень удобно. Я могу посмотреть не дайджест, где чьи-то вкусы, соответственно: это читай, это — не читай, а я могу посмотреть газету целиком, но делать это можно очень быстро. Поэтому все-таки позволю сказать, что, мне кажется, за этим в значительной мере будущее. Но это не значит, что газета в традиционной форме отомрет. Нет, конечно. И во многих странах параллельно сосуществуют эти два мира. Я так понимаю, что, наверное, и ваша газета имеет электронную форму. В.СМИРНОВ: Имеет. Д.МЕДВЕДЕВ: Имеет. И слава богу, это означает, что вы смотрите вперед и в то же время традиции сохраняете. Теперь по поводу «Почты России». Я сколько ни встречаюсь с журналистами, с редакторами газет, эта тема все время стоит. Я еще работал Первым заместителем Председателя Правительства, может, даже с кем-то из вас встречался, извините, если не помню, и мне все время этот вопрос задавали. «Почта России» — это, конечно, не сообщество злодеев и не люди, которые зарабатывают гигантские деньги на крови наших изданий, газет. Но, конечно, за последнее время в «Почте России» происходили разнонаправленные тенденции. За последнее время, если говорить о тарифе для граждан, он не увеличился, по-моему, с 2008 года он стабильный, тем не менее для самой газеты, для издательств этот тариф вырос, по-моему, процентов на 70 только за последний год. То есть что они делают? Они как бы перекладывают это бремя с граждан на вас. Но в экономике, в финансах тоже действуют законы сообщающихся сосудов, не бывает так, чтобы вы эту пыль, извините, глотали, а граждане бы от этого не страдали, в конечном счете это бьет и по гражданам. Поэтому нам нужно все-таки продумать, как будет работать «почтовый организм» в ближайшие годы. Вы знаете, что почта тоже очень неравномерна. В отдаленных местах, во многих частях нашей страны и в провинции почта является уникальным, эксклюзивным способом доставки почтово-телеграфной корреспонденции: журналов, газет, почтовых переводов, пенсий. В столицах почту вытеснили, там всякого рода коммерческие структуры, молодые, шустрые, ушлые всем этим занимаются. Поэтому они пытаются тоже в оправдание, может быть, почтовых дел латать этот «тришкин кафтан», пересыпая из одного места в другое. Мы им деньги даем на дотации, вы знаете, и деньги немаленькие. Как они их используют — это отдельный вопрос. Могу сказать одно — система почтовой доставки и финансирования пока является неоптимальной, раз Вы об этом последние пять лет мне говорите. Вряд ли ее можно будет сделать такой копеечной, как она была в советские времена и в те времена, когда старт вашей газете давал Борис Николаевич Ельцин, потому что тогда еще сохранялись все-таки стандарты советской эпохи. Но сделать ее более гуманной по отношению к редакциям, по отношению к издательствам — это наша обязанность. Я еще раз, естественно, по итогам нашего разговора тоже дам указание заново пройтись по всем составляющим, тем более что почту ждут изменения, и они должны дать адекватные ответы и на эти вопросы. К.ШИЛОВ: Дмитрий Анатольевич, хотел бы спросить о борьбе с коррупцией, о которой Вы часто и много говорите. С моей точки зрения, происходят следующая вещь: да, действительно ловят, в частности, у нас в Пермском крае ловят активно, много, с поличным. Но на стадии следствия и дальше очень часто либо дело разваливается вообще, либо наказание — условный срок и очень маленький, либо вообще штраф. От чего это происходит, с Вашей точки зрения? Это несовершенство законодательства или та же самая коррупция, только в других сферах? Второй вопрос в связи с этим. Что мешает принять в России закон, заставляющий чиновников отчитываться не только о доходах, но и о расходах? Д.МЕДВЕДЕВ: Скажу. Я все-таки считаю, что за свои три с половиной, чуть больше, года на посту Президента в этом направлении сделал не то чтобы очень много, но, во всяком случае, сделал вещи, которые до меня не делал никто, — и в части законодательства, и в части контроля за доходами чиновников, и в части всякого рода механизмов. Вы говорите о том, что слабо наказывают. Знаете, у меня другая точка зрения. Все-таки чиновник — существо социальное, и от того, что, например, этот чиновник получил три года условно, а не 15 лет лагерей настоящих, — это не самое главное. Что такое — три года условно? Все! Кранты! Карьера закончилась! До свидания! Да, конечно лучше, чем в тюрьме сидеть. Важна, извините за банальность, неотвратимость наказания, а не реальный срок, и это показывает вся уголовно-правовая статистика. Действительно важно, чтобы возбужденное дело доходило до суда и заканчивалось обвинительным приговором. А какой — это уже все-таки вторичный момент. Потому что, еще раз подчеркиваю, суровость наказания никогда не была главным критерием. Да, некоторые страны расстреливают чиновников на площадях, но у нас немножко другое общество. Я не думаю, что Вы меня к этому призываете, но просто потому что у нас другое общество, хотя иногда руки чешутся сделать что-нибудь подобное. Но это уже эмоции. Штраф — очень хорошая штука. Мы придумали этот штраф — кратный. Вот сейчас эти приговоры пойдут с таким штрафом. Знаете, это серьезная вещь, когда чиновник должен заплатить сотни тысяч долларов или миллионы рублей этого штрафа, причем он должен сделать это именно неотвратимо, из своих доходов, из своей зарплаты, но это серьезно, потому что это как бы обрубает возможность думать: «Хорошо, ну, поймают, ну, осудят условно, а я выйду, все достану, и все будет нормально». Это все-таки бьет по карману, это очень важно. Причем это направлено острием в конкретного человека. Но неотвратимость, еще раз говорю, — это, безусловно, обязательное условие для того, чтобы борьба с коррупцией шла более энергично. Дальше. Вопрос ведь еще в том, что у нас существуют традиции, к сожалению, весьма негативные в этой сфере. Есть страны, где коррупция постыдна в силу ментальности, религии, чего угодно, а есть страны, где к ней относятся лояльно. Давайте по-честному скажем, у нас именно такая страна, у нас дать взятку незазорно никому. У нас люди это легко делают, полагая, что это часть обычных отношений между, допустим, пациентом и врачом, водителем и гаишником. У нас это делают в отношении госслужащих. Это часть ментальности. Такие страны тоже есть, кстати, и в Европе есть, там очень разные страны. Подумайте, например, уровень коррупции в Швеции и в Италии или в Греции. Есть разница? Разные страны. Я никого не хочу критиковать и так далее, но это нужно иметь в виду. Наконец, крайне важно, чтобы росло количество случае, то, о чем я говорил, доведенных или до приговора, или хотя бы до суда, потому что это вытаскивает проблему наружу. Могу вам сказать, что с каждым годом количество уголовных дел, возбужденных и доведенных до суда, растет, их общее количество — десятки тысяч уголовных дел. Да, для нашей страны можно оценивать по-разному, много или мало. Видимо, пугает, но не всех. Тем не менее этот рост есть, и он объективный. И, наконец, отвечая на вопрос о контроле за расходами. В принципе это, наверное, возможно, но делать это нужно все-таки аккуратно. Во-первых, строго говоря, за незаконные доходы и, стало быть, незаконные расходы нужно судить не только чиновников. Просто чиновники на плаву находятся, они в глаза бросаются. Во-вторых, у нас, в общем, довольно тяжелая ситуация с традициями по контролю за всякого рода расходами, тратами и так далее. И когда, допустим, кто-либо будет принимать такое решение, я считаю, нужно озаботиться, как минимум, одним — чтобы это не превратилось в способ той же самой коррупции. Мы же понимаем, что это такое. Одно дело — это контроль доходов. Я об этом довольно много думал, это же не просто так. Контроль доходов — да, чиновники могут скрывать. Продекларировал он доход пять миллионов рублей, а все знают, что на самом деле у него доходов больше: дома, машины. Но это некомфортная ситуация уже, ты декларируешь одно, а живешь по-другому. И поэтому я считал очень важным, чтобы чиновники все-таки декларировали свои доходы. И сейчас это делается, свои и своей семьи, ближнего круга, что называется. Это делается, и это хорошо, даже несмотря на то, что кто-то скрывает свои доходы, кто-то на родственников записывает, на друзей и так далее. Это, я считаю, должно быть обязательно по отношению ко всем чиновникам, и чиновникам муниципалитетов, и министрам, и все должностные лица должны это делать, без исключения, и Президент, и Председатель Правительства. Теперь по расходам. Если мы представим себе ситуацию о том, что соответствующие расходы должны подкрепляться доходами, все с такой человеческой точки зрения выглядит вроде бы правильно, а с правовой — очень сложно. Представим себе, допустим, есть человек, у которого доходы, мягко говоря, не совпадают с расходами. К нему приходят представители органов власти и говорят: «Почему ты столько тратишь? — Но я всю жизнь копил». Как вы это опровергнете? «У меня родственники, которые мне деньги дают. Пойдите, спросите». Они говорят: «Да, дали ему». Это может превратиться либо в сведение счетов, к сожалению, в наших условиях, либо в такую систему, которая сама будет провоцировать коррупцию: ты много тратишь, поделись с нами, иначе мы будем преследовать тебя за большие расходы. Именно это, на мой взгляд, является наиболее сложным в реализации задачи контроля расходов. И, наконец, самое последнее по этому поводу. Стран, где контролируются расходы, очень немного. Надо контролировать, на мой взгляд, прежде всего, до
16+
Сетевое издание «Информационный центр «Пензенская правда»
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС77-87969 выдано Федеральной службой по надзору в
сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Дата регистрации — 06.08.2024.
Учредители (соучредители): Правительство Пензенской области; ГАУ ПО «Информационный центр «Пензенская правда».
Адрес: г. Пенза, ул. Володарского, 7.
Адрес электронной почты сетевого издания: info@pravda-news.ru
Телефон сетевого издания: (8412) 64-34- 87.
Телефон рекламной службы (8412) 23-37-12.
Главный редактор сетевого издания О.В. Пискунова.

За мнения, высказанные в комментариях к материалам, редакция ответственности не несет.

При использовании любых материалов с сайта, гиперссылка на pravda-news.ru обязательна.

На информационном ресурсе pravda-news.ru применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации).

На информационном ресурсе pravda-news.ru используются интернет-сервисы: «Яндекс. Метрика», «top.mail.ru», «LiveInternet».

Политика об обработке персональных данных.

Правила использования материалов сайта.
            
Яндекс.Метрика
Мы используем cookies для улучшения работы сайта и обеспечения удобства пользователей. Продолжая использовать этот сайт, Вы соглашаетесь с использованием cookie-файлов и других данных в соответствии с Политикой использования cookies
Закрыть