Историческая амнезия и как ее лечить: мнение пензенского доцента Вячеслава Власова

О том, чем обусловлен такой документ, мы говорим с кандидатом исторических наук, доцентом кафедры «История России и методика преподавания истории» ПГУ Вячеславом Алексеевичем Власовым. 

Вот такой сорт чая 

Последние 30 лет мы в педагогическом институте проводим анкетирование среди студентов-первокурсников, проверяя, что они помнят из школьного курса «История России». 

Поступившие на историческую специальность, конечно, помнят многое. Но анкеты студентов других факультетов показывают, что в последние 10−20 лет знания заметно ухудшаются, − говорит Вяче­слав Алексеевич. − Да, это современные ребята, которые показывают компьютерную грамотность, раскрепощенность в общении, что в целом неплохо. Но их исторические, общечеловеческие знания, к сожалению, сокращаются. 

Не все понимают разницу между Первой мировой войной и Великой Отечественной. Не знают многих дат, хотя это и не самое главное. 
Или такой вопрос мы задаем: что такое Бухенвальд, Освенцим, Дахау, Майданек? Люди старшего поколения помнят песню «Бухенвальдский набат», которую слушали стоя, плакали. Для нас это было очень значимо, больно. Через концлагеря прошли 18 миллионов европейцев, в том числе советских граждан. 11 миллионов человек были уничтожены. 



Но вот что встречается сегодня в ответах молодых: это города Германии, парад, тюрьма, имена немецких композиторов, историков. А самый парадоксальный ответ, который я не могу забыть (помню, какая группа, факультет): Бухенвальд – это сорт чая.
 
Ответы на вопрос о Хиросиме и Нагасаки: это башни-близнецы, названия островов, взрыв на атомной электростанции. Все это проходят в школе, но, оказывается, кто-то что-то помнит, а кто-то не помнит или вообще помнить нечего. Порой говорят: «Да мы не слушали». 

К сожалению, вынуждены сказать о том, что подобная ситуация − общая для студентов всей страны. 

И с гневом, и с пристрастием

− Отказ от традиционной советской системы просвещения, в том числе исторического, начался в период перестройки. 
И тогда казалось, что это связано с хлынувшей информацией, ранее запретной. Мы не обращали должного внимания на то, сколько вбрасывалось дез­информации: наш идеологический враг не дремал... Когда и с чего начался этот переворот с ног на голову?

− Перестройка в стране началась в 1985 году, когда был взят курс на ускорение социально-экономического развития. А перестройка в исторической науке ведет отсчет с 1987 года, когда генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев 2 ноября выступил с традиционным докладом, посвященным 70-летию Октябрьской революции «Октябрь и перестройка: революция продолжается», в котором были даны некоторые оценки советского периода в критическом ключе. И после архивы были, не могу сказать, что открыты, но приоткрыты. 

Горбачев открыл возможность другого, более широкого взгляда на нашу историю. И это было подхвачено. Например, коллективизация в советское время оценивалась положительно. А тут открылись новые для нас факты, и стало понятно, что это трагедия советской деревни и крестьянства. И одним из результатов того, что все производство и распределение взяли в одни руки, стал страшный голод в 1932–1933 годах, когда не менее 5 миллионов человек умерли, а 30 миллионов пострадали. 



Или еще один пример − цена победы в Великой Отечественной войне. Напомню, путь к той цифре жертв войны, которую мы называем сегодня, составил 45 лет! 

В 1946 году в интервью газете «Правда» Сталин назвал цифру безвозвратных потерь − около 7 миллионов человек. Проходит 15 лет, и в 1961 году первое лицо государства Никита Хрущев заявляет, что 20 миллионов. В 80-е годы появилась новая цифра, которую давали историки, но она не была официальной. Озвучил ее Горбачев только в 1990 году, накануне 45-летия Победы: около 27 миллионов человек. 

Это тяжелая цифра, но о ней надо было сказать. Как писал Александр Твардовский, «правда, как ты ни горька, будь зарубкой на века». 

Начался информационный бум. Но вместе с новой информацией пошла и дезинформация. Стали публиковать вещи, опирающиеся не на документы, а на слухи, субъективные воспоминания, не подкрепленные ничем. 

Появилась пена, которая приносила большой вред. Наши идеологические враги воспользовались ситуацией и внесли свои пять копеек. 

− Думаю, не пять копеек, а миллиарды долларов. Один Сорос сколько грантов учреждал, имеющих целью очернение российской действительности и извращение истории. Люди покупались на это в эйфории свободы слова. 

− Не получилось у нас, как советовал мыслитель древности Тацит, исследовать и оценивать события «без гнева и пристрастия». Не получилось...

Тысяча лет и четыре месяца

− А что происходило с учебниками истории, с программами?

− Вообще учебники и сам курс истории на протяжении советского периода менялись много раз. В 1916 году у нас в Пензе – подчеркну: в период Первой мировой войны, когда «все для фронта, все для победы», – был образован учительский институт. Так вот в первый послереволюционный год в библиотеке все учебники по истории разделили на три стопки: рекомендуемые, условно годные и вредные. Вопрос: какая стопка была самая большая? Конечно третья...

Позже вообще отказывались от предмета истории в школе, заменяли его на обществоведение. Наконец в школу все же вернули историю СССР. А в вузах стали изучать историю КПСС. 

В 1938 году был создан учебник «История ВКП(б). Краткий курс», курировал его подготовку сам Сталин. Учебник издавался до 1953 года − 301 издание на 67 языках народов СССР, общий тираж составил почти 43 мил­лиона экземпляров. У меня сохранился от родителей учебник 1945 года издания. Только война окончилась, нехватка всего, но тираж − 10 миллионов.

− Вот как формировали идеологию! Понятно, почему в перестройку (под воздействием западных кураторов, конечно) появилась вариативность учебников. Вроде как выбор, но под эту дудочку можно было напихать туда все, что угодно. И пихали! 

− В период перестройки курс истории КПСС заменили на курс политической истории России, а затем − отечественной истории, начиная с восточных славян. Изучали учебную дисциплину в течение года, пока вузы не перешли на бакалавриат. После чего изучение истории свелось к одному семестру – это четыре месяца на тысячелетнюю историю России! 



− Ага, болонская система показала свое «личико»...

− Да, это болонская система, которую внедряли насильственно сверху. Кстати, мы с ректором педагогического университета Алексеем Юрьевичем Казаковым ездили в 2006 году в Англию, в Оксфорд, на международную конференцию по высшему образованию.
Иностранцы нам, россиянам, говорили: мол, вы можете брать только то, что вам подходит из этой системы, зачем вы берете все? Но нам внедряли большую часть – негибкий, мягко говоря, подход. 

У нас отработанная система была, вполне приличная, которую можно и нужно было совершенствовать, но ее ломали. Мы сопротивлялись, все были против, ибо слепое копирование Запада не приносит нужного результата.

А Пушкин знал

− И не принесло. Хотя, кроме образования, тут еще миллион факторов, включая разного рода пропаганду. На примере Украины мы видим, что не так уж и сложно переформатировать сознание целой нации за относительно небольшой срок. В России все шло мягче. Или были все же скрепы, которые не рухнули?

− Конечно были. И в первую очередь это наша память, наша героическая и трагическая история. Я хотел бы выразить это словами Александра Сергеевича Пушкина: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков». 



Теперь о событиях. 5 ноября 2014 года Путин встречался с молодыми историками страны (где был и представитель нашего пед­института) и уже тогда сказал, что «это опасно, это катастрофа, когда молодые люди не знают своей истории». И тогда же он говорил о необходимости возрождать общество «Знание», что и было в итоге сделано. 

В 2022 году в Тобольске состоялся первый национальный форум преподавателей истории вузов, где было представлено 115 учебных заведений. Была обсуждена подготовленная концепция преподавания истории России для неисторических специальностей всех вузов страны (историки всегда изучали предмет в большем объеме). И там уже было намечено многое из того, что в указе Путина получило более широкое воплощение. 

Коллективно решили, что с 1 сентября 2023 года начинает преподаваться новый, более объемный курс истории России, рассчитанный не на четыре месяца, а на год. 

В концепции отдельно сказано о том, что важнейшим принципом курса является научность, он должен давать понимание роли нашей страны в мировой истории и вместе с этим должен быть дополнен краеведческим материалом. 

Это тоже о скрепах − у нас в области такие материалы были и раньше. А на днях вышел третий том «Истории Пензенского края». Такое основательное издание появляется впервые. Проект этот осуществлен при поддержке губернатора Олега Мельниченко под эгидой Института регионального развития. Солидное издание содержит в общей сложности 1800 страниц. Готовится к выходу также «История Пензы» в двух томах.

Что касается школ. В 1996 году, когда образованием области руководил Валентин Иванович Никулин, по его инициативе началось формирование и издание пособия для основной школы «История Пензенского края». 



В 2002 году появился учебник по истории Пензенского края для начальной школы – «Родиноведение». Сегодня настала пора переиздания этих работ. 

И еще о новшествах для всех вузов. С сентября 2023 года преподается курс «Основы российской государственности». Ныне решается вопрос о введении курса «История религий». Думаю, в современных условиях важно, чтобы студенты владели и этим материалом. 

− Как говорится, слава богу, нам есть что противопоставить исторической амнезии! Спасибо вам за беседу. 

Автор: Светлана ФЕВРАЛЕВА

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER