Пензенский журналист Семен Вахштайн удостоен премии «Золотое перо России»

29 июля в Москве в концертном зале «Мир» состоялась торжественная церемония вручения премии «Золотое перо России» — главной журналистской награды нашей страны. Впервые одним из лауреатов стал пензенский журналист — Семен Вахштайн.

Наш разговор состоялся сразу после вручения награды, но получился не совсем праздничным.

— Я когда смотрю список людей, в разные годы получавших эту награду, дух захватывает:  Юрий Рост, Ярослав Голованов, Дмитрий Соколов-Митрич,  Анна Политковская, Юрий Щекочихин, Владимир Молчанов…  Поэтому не удержусь от вопроса: как себя ощущаешь в этом ряду? Как оно там, наверху?

— Я никогда не ощущал себя наверху, особенно сейчас. Подобные ощущения для профессионала — это тупик. А тем, что меня причислили к этому ряду блистательных коллег, — скорее всего, я обязан более чем полувековой работе у микрофона. При этом, как ты знаешь, я всегда старался быть честным со своей аудиторией.  

— Твоя награда это пример, что для того, чтобы состояться в профессии необязательно уезжать в столицы? Или же все-таки исключение из правил?

— Давай поменьше пафоса, премия — лишь повод для разговора.  А в профессии можно состояться и в районной газете и на заводском радио, если такое ещё где-то сохранилось. Конечно, аудитория при этом будет значительно меньше, чем у коллег из федеральных СМИ, но на качестве работы это сказываться не должно.

— Ты мог бы остаться в театре или в картинной галерее. Там, где прекрасное, доброе, вечное. Но выбрал в итоге, причем, преодолевая множество преград, неспокойную и неблагодарную нашу профессию. Почему? И не жалеешь ли в итоге об этом?

— Нет, не жалею. Мне всегда хотелось  достучаться до умов и сердец радиослушателей напрямую: разумное, доброе, вечное можно сеять не только с помощью того или иного вида искусства.

— В искусстве гораздо больше возможностей для внутренней эмиграции, а значит для сохранения себя, как личности в те времена, которые, согласно Левитанскому,  не выбирают. Кстати, мне почему-то кажется, что твое увлечение фотографией в какой-то мере именно отсюда.

— Насчет фотографии ты ошибаешься. Мой первый фотоаппарат «Смена-2» я взял в руки в семь с половиной лет. Кстати, именно фотография и привела меня на Пензенское областное телевидение. Один из редакторов «молодежки» увидел мои пейзажные зарисовки и предложил их режиссеру для межсюжетных отбивок. Затем  стали направлять вместе с журналистами на съёмки. Как-то свободного журналиста не оказалось и мне пришлось самому написать текст к фоторепортажу о строительной бригаде, возводившей одну из первых девятиэтажек в Пензе. Было это в далеком 1968 году. А далее — понеслось.

Что же касается внутренней эмиграции, то я не представляю, как она может совмещаться с публичной профессией. Когда бывало совсем туго, выручал «эзопов язык». Его понимали далеко не все, но умение не только читать, но и слушать «между строк» было свойственно нашему народу в те времена.

— Но я от тебя не раз слышал, что и в профессии, и в жизни, ты — «кошка, которая гуляет сама по себе». Человек же, а журналист тем более, существо социальное. Нет ли  здесь некоего диссонанса?

— Нет. В профессии, профессиональном общении ты должен быть не просто «социальным существом», а активно социальным. Но когда ты остаешься наедине с чистым листом бумаги, ты должен соотносить свои эмоции с фактами и собственной совестью (извини, за употребление этого почти забытого слова). Только так ты сможешь отвечать за сказанное в эфире.

— Страшно, что забыто не только слово, но многими и его суть. Юлий Ким, когда-то  настаивал, что совесть — это нравственная категория. Какое бы определение дал ты?

— Я абсолютно с ним согласен. Это не только осознание того, «что такое хорошо и что такое плохо». Но и стремление совершать поступки и судить о чужих поступках с точки зрения добра и зла. Не хочу вдаваться в философские дебри, но в этом контексте я очень благодарен моим родителям за воспитание.

— Ты хорошо пишешь, прекрасно смотришься в телеэфире и тем не менее выбрал радио, где многое и сложнее, и возможности, на мой взгляд, ограничены. Почему?

— Во-первых, именно потому, что я люблю гулять сам по себе. Чем меньше посредников между мной и аудиторией, тем лучше. Я не хочу зависеть от того,  как выставлен в студии свет, в каком настроении оператор и как смонтирует исходник видеоинженер. Поэтому я в свое время и выбрал радио, а со временем стал монтировать собственные радиопрограммы сам. Во-вторых, радио, действительно, ограниченно в возможностях. Там нет картинки, с которой считывается 80 процентов информации. Ты должен описать событие или человека так, чтобы слушатель себе его представил. А это, поверь, не просто, а потому интересно. Но это всё в прошлом, сейчас радиовещание стало иным… 

— Радио сегодня переживает своеобразный ренессанс. Во многом из-за того, что в отличие от печатных СМИ и ТВ его можно слушать в машине, во время пробежки, по дороге на работу. Не задевает тебя вот это «на ходу» и «между делом»?

— Не задевает. Я просто не представляю, как современный радиослушатель сможет выкроить полчаса  утреннего времени, чтобы послушать у приёмника радиоочерк. Изменилось время, изменились мы. Укоренившееся «клиповое мышление» никто ещё отменить не смог.

— Один замечательный поэт сказал: «Чем дольше живешь, тем сильнее мучают слова». Нет такого ощущения? Не возникает желание сесть за стол и написать что-то не на злобу дня и не на потребу хлопотам?

— Пока нет. Ещё не дозрел. Сейчас пока разбираю фотоархивы. На будущее загадывать не берусь, но графоманством я никогда не страдал.

— Современная журналистика тороплива, небрежна, не задумчива. Но стоит ли посыпать голову пеплом и винить в этом себя? Разве сегодняшнее общество другое? А журналистика просто не может быть выше того общества, в котором находится.  Если только в виде отдельных исключений.

— Увы, успокоительных пилюль у меня нет. Профессия, в которую мы приходили и то, что есть сейчас, очень сильно отличаются.  Порой мне кажется, что это уже совсем разные профессии. А ответить на твой вопрос мне хочется строками из стихотворения блестящего журналиста и писателя ХХ века Ильи Эренбурга, которые я не раз цитировал в эфире:

Мы говорим, когда нам плохо,

Что, видно, такова эпоха,

Но говорим словами теми,

Что нам продиктовало время…

И мы привязаны навеки

К его взыскательной опеке…

Играй ты молча иль речисто,

Играй героя иль статиста,

Но ты ответишь перед всеми

Не только за себя — за Время.

Наша справка

«Золотое перо России» — ежегодная профессиональная премия Союза журналистов России. Награда присуждается за выдающиеся профессиональные заслуги, многолетнюю работу в отечественной прессе, радио и на телевидении, гражданскую позицию и нравственный авторитет среди коллег

Семен Самуилович Вахштайн. Родился 16 января 1947 года. Окончил московский государственный университет культуры и искусств. Работал в пензенском театре драмы, картинной галерее им. Савицкого. В радиоэфире с 1969 года. Автор и ведущий программ «Годы и люди», «Вечерняя Пенза», с 2006 по 2022 — автор и ведущий программы «События и мнения», главный редактор радиостанции «Эхо Пензы». Награжден медалью ордена «За заслуги перед Пензенской областью», почетным знаком губернатора «Во славу земли Пензенской», памятным знаком «За заслуги в развитии г. Пензы», почетным знаком СЖ РФ «Честь. Достоинство. Профессионализм».

Автор: Павел ШИШКИН

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER