Лариса Рассказова. Тексты, которые мы выбираем

Главный хранитель фондов Объдинения государственных литмузеев области о секретах кода, с помощью которого можно «читать» не только книги, но музыку, природу и строить будущее

Без знаков препинания

— Лариса Викторовна, в вашем списке «10 книг» отсутствует переводная литература. Вы совсем не любите, скажем, современную европейскую прозу?
— Не то чтобы я ее не люблю… Мне она кажется скучной. Произведения современной зарубежной литературы для меня — это книга, как правило, одной мысли, одной идеи, одного сюжетного положения, бесконечного копания в мелких подробностях.

Я ее, скорее всего, плохо знаю, но она представляется мне очень плоской. Особенно это касается современных пьес. Причем я знаю современных авторов и названия их произведений, знаю даже о чем они, но на вопрос «А читали ли вы?» отвечаю: «Нет. И не буду».

То же самое могу сказать о некоторых классиках XX века. Например, замечательный роман Кафки «Замок». Но с ним же все ясно уже в первых трех главах: что и зачем хочет сказать автор! Можно было бы уложиться в рассказ. Так ко всему прочему Кафка его и закончить не смог.

Или громада Джойса «Улисс». Понятно, что автор ставит перед собой определенную писательскую задачу. И первая страница текста без всяких знаков препинания кажется сначала увлекательной, потом — забавной. А дальше что? А дальше новизна уходит, остаются бесплодные усилия понять текст.

Я понимаю, что такие произведения — это этап развития литературного процесса, но как чтение для души и сердца — они не для меня. Можно быть очень умным писателем, но на какой-то момент остается один ум, а художественность кончается.

«Читаем» архитектуру

— Так ведь, скажем, «Бесконечный тупик» Дмитрия Галковского иначе как текстом и не назовешь...
— А знаете, культура в целом — это текст. Любой артефакт — это совокупность неких знаков, которые мы, обладая определенным кодом, имеем возможность прочитывать.

Возьмем, к примеру, архитектуру. Это не просто дома для проживания, не возведение унифицированных коробок (этим занимается гражданское строительство), архитектура – это идеи и образы, воплощенные в объемах, пропорциях, деталях. Просто не каждый человек обладает кодом для их прочтения. В этом смысле точно сказал еще Карл Маркс: «Чтобы понимать искусство, нужно быть художественно образованным человеком».

И я смотрю на окружающие нас современные тексты: музыка из радиоприемника, картинки из телевизора, статьи в газетах — и мне так жаль последующие поколения, ведь это то, что останется от нас и в чем они вынуждены будут разбираться.

— А в каких текстах, помимо литературных, интересно разбираться вам?
— Почти 30 лет я профессионально занимаюсь дворянскими усадьбами. Удивительный пласт культуры! Ведь что такое русская усадьба? Это удачно найденная форма сосуществования с природой и обществом, идеально встроенная в историю страны и семьи.

Усадьба держится и создается на земле для семьи, для потомков. Это разумная, художественная и трудовая (в отличие от дачи) жизнь в природе. Усадьба ничего не разрушает, не уродует. Она украшает и развивает, создавая сады, пруды, парки, сажая леса. Собирает библиотеки, произведения искусства, устраивает спектакли. Строит школы, больницы, приюты для стариков и сирот. Это самопроявление культурной, воспитанной, образованной, верной традициям личности. Это личный вклад в исторический процесс и достойная человека жизнь для потомков. Так было в России.

С чего начиналась организация усадьбы на приобретенной земле? Строили церковь для крестьян, потом дом. Причем чаще всего церковь — каменной, а дом – деревянным.

Приближение к истине

— Раз зашла речь о православной церкви, то скажите, каковы ваши взаимоотношения с церковными текстами?
— По моему глубокому убеждению, если человек считает себя, во-первых, русским, а во-вторых, разумным, то к вере он придет обязательно. А при минимальном усилии над собой и в церковь тоже придет.

Я впервые осознанно зашла в православный храм в 1983 году по делу – нужно было атрибутировать церковные книги, хранящиеся в фондах музея. Договорилась о консультации и пришла к священнику в Мироносицкую церковь. Мы поговорили о деле, после чего батюшка предложил мне осмотреть храм. Отказать ему было неудобно, да и самой было интересно. Мы посмотрели иконы, причем мой подход к ним был историко-культурным (меня в основном интересовали тогда даты написания икон и стилистические особенности).

Но, видите ли, человек состоит не только из тела. Гораздо интереснее то, что заключено внутри него, а именно — дух, богодухновенная искра. Она у каждого своя.

Именно поэтому, я думаю, когда заходит речь о вере, говорить о человечестве вообще некорректно, а иногда просто бессмысленно. Говорить можно о человеке и его взаимоотношениях с Богом. У каждого свой путь. Мой путь был — вернуться в церковь. Вернуться — потому что в детстве меня крестили. Я это помню.

Затем была, как у всех, пионерско-комсомольская юность. Затем — чтение русской классики, которая и возвратила меня в храм. Вначале я посещала его скорее из художественно-эстетических соображений: красота икон, интерьеров, пения, церковно-славянского языка. Теперь все это ушло на второй план.

— Если у каждого человека свой путь, то и цель у каждого своя?
— А вот цель у всех верующих единая — спасение через самосовершенствование, приближение к Истине. Я не понимаю, как человек может жить без веры! Ведь если жизнь существует только земная, она бесцельна. А если я знаю, что душа бессмертна и жизнь на земле – не конечный ее итог, то и совершенствование и постижение Истины обретают смысл и значение.

Не так давно меня заинтересовала проблема взаимоотношения Лермонтова и православия. В последнее время эта тема популярна у филологов. Изданы научные сборники. Но беда-то в том, что нельзя мировоззренческие проблемы решать методами филологического анализа текста. Ведь дореволюционная и эмигрантская профессура жила в стране, где в гимназиях преподавали Закон Божий, а церковь не была отделена от государства. То есть у них были знания и постоянная религиозная практика. И вопрос о православии Лермонтова они решали далеко не так однозначно.

Я осознала, что есть пласт знаний, совершенно мне не известных, и пошла учиться на богословские курсы. Не мной открыто, что знание истоков имеет огромное значение, если хочешь разобраться в этой жизни. Поэтому я еще занимаюсь латинским языком в интеллектуальном парке «Академия». Наша замечательная преподавательница прекрасно понимает, что за 20 занятий в год язык выучить невозможно. Но можно понять его логику, красоту. Она дает нам представление о латинском языке и его системе, о его влиянии на всю последующую культуру. Это культурологический курс. Мне сейчас очень жаль, что нам, филологам, латинский не преподавали в институте. Вот, например, мы часто говорим, что у нас нет стимула.

— Да просто с языка не сходит!
— А стимулом на латинском языке изначально называлась погонялка для скота. Обидно! По мне, уж лучше употреблять слово «мотивация», тоже с латинским корнем, но с более нейтральной окраской.

Одновременное изучение латинского языка и церковно-славянского необыкновенно раздвигает границы культурного текста. Кроме этого, становится очевидно, насколько в современном мире потеряны глубина, красочность, образность. Потеряно многообразие. Для меня нынешняя глобализация — синоним Апокалипсиса.

Если вспомнить труд Николая Яковлевича Данилевского «Россия и Европа», то у него диаметрально противопоставлены общечеловеческие и всечеловеческие ценности.

Общечеловеческие — одинаковые для всех людей, все остальное отсекается. А так как одинакового у людей очень мало, то остается самое примитивное: «Не дай себе засохнуть», «Возьми жизнь за рога», «Ты этого достойна!». К этому ведет нас путь глобализации. Противоположные — всечеловеческие ценности, со всеми своеобразиями, отдельными веточками, тупиковыми ветвями. Согласитесь, эта дорога совсем в другую сторону.

Дорога в Италию

— Лариса Викторовна, а чем вас привлекает дорога в Италию? Я знаю, что вы там были много раз.
— О, да! Как шутит моя знакомая-парикмахер: «Ты смотришь в зеркало, а видишь Италию!». Италия меня привлекает неимоверной концентрацией красоты на единицу пространства. Насытиться ею невозможно. Начинали мы с общеизвестных туристических маршрутов и шедевров. Сейчас уже появились любимые места и сюжеты.

И опять-таки изменяется восприятие итальянского текста. Воистину, «чем больше я узнаю, тем больше я не знаю». На почве изучения православия усложнилось мое отношение к эпохе Возрождения, которой ранее восхищалась. Сейчас, имея некоторый опыт православной веры, я испытываю глубокий скепсис к принципам гуманизма, поставившего человека в центр Вселенной вместо Бога.

И к чему мы пришли? «Все во имя человека, все для блага человека». Купаться в реках нельзя; воду из естественных водоемов пить нельзя; еду есть нельзя, потому что вообще непонятно, из чего она сделана.

Я еще помню время, когда люди купались в Суре на городском пляже напротив монумента «Росток». Сейчас и подумать-то об этом трезвому человеку страшно. А прошло всего лишь несколько десятков лет!

Мы сами для себя, из лучших побуждений и добровольно, сотворили мир, в котором невозможно жить! Разве вы не считываете в этом тексте знаки Апокалипсиса?

10 книг

1. Л.Н. Толстой. «Анна Каренина»
Книга, трижды прочитанная и прослушанная в аудиоварианте. Семейный роман, содержащий бездну смыслов, открывающихся по-новому при каждом следующем прочтении.

2. А.И. Куприн. «Белый пудель»
Абсолютный шедевр. Описание путешествия старика, ребенка и собаки на фоне крымской природы приобретает черты библейского эпоса, плюс купринская нежность.

3. И.А. Бунин. «Жизнь Арсеньева»
Идеальное сочетание лирики и эпопеи, пронизанное неповторимой бунинской художественной интонацией. Чудный по гибкости язык.

4. И.С. Шмелев. «Няня из Москвы»
Описание помрачения русского интеллигентского общества глазами беззаветно любящей бесхитростной женщины, попавшей в водоворот бурных событий российской жизни начала XX века.

5. А.И. Солженицын. «Матренин двор»
Интересен и близок опыт познания и приятия крестьянства интеллигентом, человеком «другой среды».

6. В.Г. Распутин.«В ту же землю»
Совершенное выражение русского молчаливого протеста, во все времена спасающего Россию.

7. В.П. Астафьев. «Прокляты и убиты»
Честная художественная попытка рассмотреть события Великой Отечественной войны с точки зрения человеческих (гуманных) ценностей, позднее раскритикованная и либералами, и патриотами.

8. В.В. Личутин. «Раскол»
Полное художественное погружение в XVII век. Густой, красочный язык.

9. А.М. Панченко. «Русская культура в канун Петровских реформ»
Научное исследование, основывающееся на текстах ХVI—XVII вв., в котором непостижимым образом понята современная Россия, истоки современных проблем.

10. Д.С. Лихачев. «Поэзия садов»
Потрясающая книга, раскрывающая суть садов и парков как культурных текстов, требующих прочтения, созданных творческой силой и волей человека.

Монолог

В начале 90-х годов мне удалось побывать в Крыму, в Мисхоре, в санатории «Красное Знамя». Гуляя по парку, я испытала, как сейчас модно говорить, «когнитивный диссонанс» — стала понимать, что «красного знамени» тут нет и быть не может.

Я физически, реально ощутила, что парк, в котором я нахожусь, на самом деле сознательно, хорошо спланированное пространство, с открывающимися видами на море через цветущие арки, увитые розами, с узкими, уютно петляющими дорожками, позволяющими сменить ракурс вида на морскую воду — и она обворожительно меняет свой цвет.

Послание устроителя этого парка вычитывалось из его текста: приглашение любоваться природной гармонией, вечной красотой моря, гор, цветов. Мне это стало внятно без слов. Необыкновенное чувство переклички через эпохи!

И за всем этим стоит огромная, веками накопленная культура. Позже я выяснила, что санаторий «Красное Знамя» — это знаменитый Дюльбер, имение великого князя Петра Николаевича, дяди последнего российского императора.

«Дюльбер» в переводе с арабского означает «прекрасный, великолепный». Но я-то это вычитала сама, без перевода, из паркового текста! И поняла, что культура дворянских усадеб не только существует объективно, но и как ничто другое достойно прочтения и изучения как способа жизни, мировоззрения, традиций и перспективы.

К моему глубокому сожалению, я считаю, что культурная традиция, образ жизни дворянских усадеб нами утрачены безвозвратно. Их необходимо изучать, описывать — потомкам в назидание и сохранение.

Но… Простора в России много. Сейчас я наблюдаю становление определенного слоя общества, который имеет не только возможность, но и желание, способность создавать хорошо организованные, культурные, приближенные к принципам культуры дворянских усадеб частные владения.

Часть из них покупают исторические усадьбы (пока не дворцовые, конечно) и, несмотря на неповоротливое и затратное наше законодательство, пытаются вдохнуть в них новую жизнь.
И я искренне верю, что за ними стоит наше с вами будущее. А как еще обычному человеку оставить след в истории? Только работая на земле и живя для семьи, он может написать свой текст, внятный для понимания потомков.

Читайте также:

«Буквы не созданы для поклонов…»

Автор: Роман ЕРЕМИН

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER