Пензенец Н. Масленников прошел ужас плена, тюрьмы и нескольких концлагерей

Там он был человеком без имени и фамилии с пожизненным номером 10631, выбитым на груди

Человек выжил и написал о зверствах фашистов книгу, которая разошлась по всей стране.

«Прожив детство и юность в родном Вырыпаеве (Пензенский район. — Авт.), я не замечал окружающей меня красоты и душевного богатства людей, — пишет Николай Иванович в своих мемуарах. — Как мы не замечаем воздуха, когда его достаточно, а ведь без него нет жизни. И только в лагере Освенцим я по-настоящему увидел и душевно ощутил все то прекрасное, что было на моей родине. По-видимому, чем дальше ты находишься, тем сильнее чувство привязанности, тоски по родным местам. Здесь я понял, что Родина — как мать. Ее не выбирают. Только отъявленные негодяи поворачиваются к ней спиной или становятся на путь измены и предательства...»

Удивительно, но в Пензе о Николае Масленникове и его книге «Смерть победившие» мало кто знает. Было несколько изданий, последнее — в Ставрополе в 1982 году, до нашей области дошло всего несколько экземпляров.

В 80-е годы прошлого века Николай Иванович несколько раз приезжал в Пензу. Он выступал в ДК имени Дзержинского: перед переполненным залом рассказывал, через какой ужас довелось ему пройти в концлагерях, почему люди в нечеловеческих условиях не теряли достоинства.

Один молодой человек спросил:

— Почему вы в темных очках? Ведь в зале не слепит солнце.

— Не хочу, чтобы земляки видели слезы, когда я рассказываю о боли, унижениях и жестокости. Но говорить об этом нужно: от правды, как бы горька они ни была, уходить нельзя. Слишком суровой была та война, чтобы забыть о ней.

Как будто душу старались ограбить

Николай Масленников родился в Вырыпаеве 2 января 1915 года. Юношей переехал с семьей в Махачкалу, откуда его и призвали на фронт.

Книга начинается как раз с этих событий. Молодой офицер с декабря по май 1942 года воевал в Крыму. Во время одного из боев был ранен, попал в плен. И когда, придя в сознание, узнал об этом, его пронзил ужас. «Казалось, меня ошпарили кипятком. Стало трудно дышать, сдавило грудь».

О тех событиях Николай Иванович пишет образно, но по-мужски скупо: «Еще один унизительный обыск и грабеж. Отбирают все до нитки, как будто стараются душу ограбить. В вагоне кусочек твердой вонючей доски мне кажется раем».

И добавляет подробности: гитлеровцы, считавшие себя носителями высокой западной культуры, содержали пленных хуже, чем скот. Казалось, они не замечали зловонно-трупного запаха, пиликали на губных гармошках и щелкали фотоаппаратами. «Позже я не раз видел, как фашисты любят фотографировать, объектами их съемок были самые жуткие расправы над людьми — расстрелы, повешение, травля собаками...»

В Махачкале у Николая остались сестренки Валя и Лена. После того как его взяли в армию, перешли жить к старшей Марии. Позже он узнает, что следующие два года и три месяца самые близкие будут считать его погибшим — они оплакали брата, получив похоронку. Только Мария сердцем чувствовала, что он жив.

«Молись, иначе здесь умрешь»

Невозможно равнодушно читать страницы, на которых Николай Масленников рассказывает, как вместе с двумя товарищами он бежал из самого «логова врага» — концлагеря Шнайтенбах. Как в деревянных колодках и рваных летних пиджаках они шли много ночей по Германии и Чехословакии. Как они ежеминутно чувствовали опасность и самым страшным считали встречу не со зверем, а с человеком. Как они были настолько голодны, что разодрали живого гуся и торопливо съели.

«Если бы до войны мне кто-то сказал, что я, мокрый, голодный, прячась от всего живого, смогу пройти без компаса и дорог за 10 дней 200 километров, при этом по семь-восемь часов буду лежать в мерзлом укрытии, почти превращаясь в сосульку, и после всех испытаний останусь жив, я бы не поверил», — пишет Николай Иванович.

В тот раз добраться к своим не удалось. Уже недалеко от советской границы беглецов поймали и передали в руки гестапо. И снова плен.

В полицейском каземате Масленников провел почти месяц. Ежедневные допросы с пытками. Он был едва жив, каждый день думал о побеге. На допросах упорно молчал, на пытках кричал.

Наконец его перевели в тюрьму, посадили в общую камеру. Там к узнику подошел паренек лет 16, по-взрослому протянул руку. На душе стало тепло — русский, земляк! Долго делились они подробностями своей военной жизни. Под конец своего рассказа парень по секрету сказал: «Перед едой и сном молись, иначе здесь умрешь».

За побег Николая Масленникова приговорили к смертной казни.

«В лагере приближался час подъема, мой смертный час, — вспоминает он. — Через несколько минут вокруг виселицы или против каменной стены выстроят всех военнопленных. И перед строем меня повесят или расстреляют — в назидание тем, кто мыслит о побеге».

Но неожиданно арестанта хватают под руки, бросают в машину, потом — в поезд. Становится ясно, что это еще не конец. На вторые сутки на небольшой станции его выводят из вагона и он слышит страшное слово «Освенцим».

Хуже ада

Николай Иванович подробно рассказывает о первых днях в «лагере смерти», зловещие слухи о котором ходили по тюрьмам военнопленных. Вспоминает, как молодой эсэсовец с надменным выражением лица выбил номер 10631 на левой части его груди и на ломаном русском сказал:

— Теперь забудь, как тебя звали. Твое имя отныне 10631. Знаешь, куда попал? В Освенцим. Это не лагерь и не тюрьма, откуда еще можно выйти живым. Отсюда один выход — через трубу крематория.

А дальше Масленников видит, как от блока смертников, в котором около 3 тысяч евреев, одна за другой отходят машины, переполненные полуголыми женщинами. Их везут в крематорий. Они кричат и в отчаянии рвут на себе волосы.

«Это хуже Дантова ада, — пишет Николай Иванович. — Теперь я пожалел, что остался жив. Крематории пылали день и ночь. Сотни тысяч, миллионы трупов сгорели в печах, многие дети были сожжены заживо».

Правда о войне

Из Освенцима Масленников бежал в июле 1944 года вместе с сибиряком Костей Мочаловым. Они сделали тайник под крылом самолета — месте их ежедневной работы. Вырыли яму, закрыли крышкой, облили бензином, чтобы собаки не взяли след. И спрятались в этот люк. Провели в укрытии четверо суток. А над их головами бегали охранники, лаяли собаки.

На пятые сутки пришли друзья, сказали, что охрана снята, беглецов перестали искать. Принесли две пайки хлеба, попрощались — видимо, навсегда. Этот побег увенчался успехом, во многом благодаря крестьянам, помогавшим им в пути.

«Я вернулся на Родину полным дистрофиком, весил всего 38 килограммов, — пишет Николай Иванович. — Снова был зачислен в армию. Но двухмесячное лечение и усиленное питание ожидаемых результатов не дали, меня демобилизовали».

Масленников нашел родных. После войны женился, воспитывал сына Игоря, работал… И всю дальнейшую жизнь, вплоть до смерти в 1986 году, посвятил тому, чтобы как можно больше людей узнали правду о той жестокой войне, «чтобы никогда больше не повторились на земле «освенцимы» и «бухенвальды».

За помощь в сборе материала благодарим поэта Сергея Коробова.

Автор: Ирина БАЛАШОВА

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER