Сегодня 40 дней, как от нас ушла пензенская журналистка Т. Даниленко
Легенды о Татьяне Дмитриевне ходили уже тогда, когда она была еще молодой. Под легендой подразумевается реальная история, которая вызывает восхищение
О принципиальности
В 70-е годы был такой случай. Татьяне Дмитриевне, корреспонденту областной партийной газеты «Пензенская правда», поручили в обкоме КПСС поехать в какой-то район и написать «разгромный» очерк о председателе совхоза, который «отклонился от линии партии». Еще намекнули, что и любовные грешки есть у человека, мол, на это и нажимайте. А тогда практиковалась такая система: критическая статья в газете — исключение из партии — увольнение с работы. Многие, попавшие в подобную мясорубку, не выдерживали: инфаркт — и все.
Татьяна, вернувшись из командировки, писать материал отказалась:
— Это честный человек, жизнь портить ему не буду.
То, что ей самой такой поступок мог испортить жизнь, она, конечно, знала. Но совесть была выше страха.
О профессионализме
Рассказывали: идет в редакции «Пензенской правды» планерка, только что подвели итоги социалистического соревнования среди газетчиков — лучшим журналистом года признана Татьяна Даниленко (отмеченных материалов у нее больше всех). Некоторые коллеги недовольны. Встает журналист из сельхозотдела:
— А почему опять Татьяна Даниленко? И почему она лезет в сельхозтему? Я пишу большие аналитические материалы — никто спасибо не скажет. Она написала про водителя, который с тока возит зерно, а на руле у него сидит попугайчик, — и все в восторге.
Слово берет фельетонист Леон Хосроев:
— Ты видел, сколько откликов пришло на этот материал Татьяны? Читателям нравится. А ты пиши свои статьи, их очень внимательно читают в обкоме партии.
Как газету спасала
В 1991 году, когда рухнула КПСС и победил Ельцин, «Пензенская правда» чуть не закрылась — партийная же была. Спасали ее женщины — Татьяна Даниленко и Валентина Малевинская. Наконец-то не стало запретных тем, можно было писать открыто, размышлять. Они и начали. Читатели почувствовали настоящее, газету не бросили.
А году в 1994-м снова наметился спад тиража — изданий новых появилось море, и такая чернуха-желтуха поперла. Люди и набросились на «жареное».
Собралась вся редакция на совещание. Татьяна говорит, как всегда, просто:
— Ребята, надо что-то делать, давайте интересные темы искать, писать как-то по-новому… Давайте сами газету распространять.
Мы с Лианой Коженковой, недавно пришедшие в редакцию, сидим рядом — выступаем, так сказать, единым фронтом.
Редактор Евгений Васильевич Большаков как стукнет кулаком по столу:
— Пока я жив, слова «секс» в нашей газете не будет!
— При чем тут это? — не сдается Татьяна.
Мужчины продолжают бушевать. Тогда Даниленко машет на них рукой:
— Вот откроем с девчонками свою женскую газету...
Один из коллег спрашивает ехидно:
— И как вы ее назовете?
— «Сексуальная правда» — вот как мы ее назовем! — парирует Татьяна и сидит, нахохлившись, обиженная.
О человеколюбии
Татьяна Дмитриевна много лет вела в газете отдел писем. Сидела в своем кабинете вся обложенная письмами — до 25 тысяч в год приходило! Особенно в годы экономической разрухи было тяжело: люди не просто жаловались — вопили, взывая о помощи.
Знали друг по другу, что Даниленко может помочь, и кто только не шел к ней в редакцию. Как-то прибежал юноша.
— Гулял в лесу близ Западной Поляны, — говорит, — и набрел на человека — он без ног, живет в картонной коробке под кустами. Бомжи его подкармливают. А вот холода наступят, что с ним будет?
Татьяна давай хлопотать: все инстанции обзвонила, на прием к кому-то ходила. Человеком она была авторитетным, и к ней даже в то лихолетье чиновники прислушивались. Через какое-то время звонит ей какой-то начальник, мол, пристроили мы вашего родственника.
— Да какой родственник, — смеется Татьяна, — мне про него люди рассказали.
— Да? — разочарованно тянет чиновник. — А чего ж вы тогда хлопотали?
Один бомж приходил колоритный, сама Татьяна звала его за глаза «урка». Он ни о чем не просил, любил просто посидеть в ее кабинете, чайку выпить.
А тут в самый разгар нашего общего обнищания приходит, а хозяйка ему говорит:
— Я бы тебя чаем угостила, да у меня и заварки-то нет.
— Правда, нет? — спрашивает «урка» и смотрит пристально ей в глаза.
Увидел, что не врет, стал шарить в своей авоське среди скомканных газет, достал кулечек с заваркой.
— Давай отсыплю тебе, — и отсыпал пару щепоток.
Увидел на ее столе рукопись.
— Ты про кого пишешь?
— Про владыку Серафима… Написала уже, заголовок не могу придумать.
«Урка» взял фотографию владыки, долго рассматривал, а потом сказал:
— Назови: «Одинокий и трепетный лист на дереве».
Она так и назвала.
О лиричности
Татьяна была очень лиричным человеком на самом деле. Когда я пришла работать в редакцию, она сказала:
— Ты знаешь, тут неподалеку, напротив гимназии № 1, растет красный клен. Когда листья у него распускаются — они красного цвета. Потом, правда, зеленеют. Я тебя весной свожу.
И правда, весной собрала нас, редакционных девчонок, и повела. И ведь мы все ходили по этой улице, а красного клена не замечали...
О Николае Ащеулове, который отвечал в Пензе за все коммуникации, она говорила:
— Ты не представляешь, какой он поэтичный. Все знает про эти самые коммуникации: где какая труба под землей лежит, и так об этом рассказывает — заслушаешься.
А один раз Татьяна Дмитриевна сказала:
— Знаешь, что такое любовь? Вот облака поплывут в его сторону — и будешь рада.
О наставничестве
Даниленко привела в журналистику много людей, над всеми новичками в редакции брала добровольное шефство. Помню, Таня Резепова какое-то время сидела с ней за одним столом.
И потом, когда она стала редактором «Пензенской правды», кто-то съязвил: мол, а помнишь, сидела на краешке даниленковского стола.
Татьяна ответила:
— Да, и я очень этим горжусь.
И мне Татьяна Дмитриевна дала несколько хороших уроков — на всю жизнь. Однажды сказала:
— Светлаш, когда можно не писать, не пиши: мозги-то они тоже не бесконечные.
А другой раз, когда я жаловалась на какую-то несправедливость, учиненную близкими людьми, посоветовала:
— Это их грех, они за него и ответят. А ты не бери греха на душу — не злись, не обижайся.
Про папу
Доброту Татьяна унаследовала от своего отца, потомственного врача, хирурга, прошедшего Великую Отечественную войну. Она рассказывала:
— Отца любили все, кто его знал. Если в наш двор в Саратове (там прошли детство и юность Татьяны Дмитриевны, там она окончила университет, филологический факультет. — Авт.) входил незнакомый человек, соседи говорили: «Это к Лосеву Дмитрию Леонидовичу». Он любил и умел защищать людей. Помогал всем чем мог. Хлопотал об обиженных, добивался справедливости. Один раз он написал самому Сталину о каком-то забытом всеми и несчастном воине. Пришел ответ, и некоторые предложения были подчеркнуты красным карандашом, мы с подружками думали, что это сделал сам Сталин, и с благоговением рассматривали красные черточки. Воину сразу же помогли.
Читайте также:
Не пропал бы человек… Автор — Татьяна Даниленко
В Пензе простились с известной журналисткой Татьяной Даниленко
Автор: Светлана ФЕВРАЛЕВА
Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER
