«Пензенская правда» публикует новые материалы Сергея Инюшкина

«Пензенская правда» публикует новые материалы Сергея Инюшкина

Известного журналиста не стало 11 мая 2015 года

Остались его рукописи, которые, как известно, не горят. Приличная стопка — воспоминания о времени, о себе и профессии.

Все это писалось Сергеем для души, но так интересно, что мы открыли для него специальную рубрику «По волне нашей памяти», которая полюбилась читателям. И будем вести ее, пока не кончатся его рукописи...

Это было еще в Советском Союзе...      

Интересно, как привязывают люди события к времени?

Те, кому за 80: «до войны», «после войны»… И не спрашивай, какая война, и так понятно.

«При Сталине вот было», — это и от сегодняшнего старшего поколения запросто услышишь. А вот «при Маленкове», «при Берии» — редко. А ведь правили, каждый по-своему. Очень мало стали говорить: «А вот при Хрущеве...», почти уходит из разговоров Брежнев.

Политики ранга членов полит­бюро даже в анекдотах уже не упоминаются.

Ни разу не слышал от рожденных в… России слова «после революции», когда бы имелась в виду революция, последовавшая за распадом СССР.

Да, вот еще: «при СССР», «при советской власти», «при коммунистах» — вот точки отсчета, скорее негативные.

Странно немного. История — вот она, под ногами, а как выглядели наши деньги лет 15 назад, уже и не вспомним. А уж кто был 10 лет тому назад каким-нибудь премьером — и подавно!

Вот и думаешь, откуда у совсем уж старшего поколения такая память, когда «следом за 15-м взводом строго на северо-запад пошел 17-й противотанковый отдельный, а тут мы его…».
Это я не про ветеранов. Это я про историю, которая не известно, какой будет, о годах наших.

Как мы Москву удивили      

1978 год. Мне, собкору Гостелерадио СССР по Пензенской области, проработавшему  в этой должности меньше года,  звонит по «вертушке» председатель Пензенского комитета по радио и ТВ Вениамин Андреевич Бармин и тревожным голосом просит срочно приехать — разговор не телефонный.

Еду с улицы Карла Маркса, где был корпункт, в Дом радио. В кабинете у председателя Женя Финогеев, кинооператор, выделенный мне для работы на Москву.

Бармин плотно закрывает двойные двери и вполголоса сообщает, что ему звонил лично Лев Борисович (Ермин, первый секретарь обкома КПСС) и просил организовать важную политическую съемку.

Суть: пензенский художник Борис Лебедев, которого я немного знал, так как в свое время общался с его дочкой Таней и бывал в их огромной по тем временам квартире на Урицкого,  удостоен чести открыть выставку своих рисунков про товарища Л.И. Брежнева в Москве, в Доме журналистов.

Ермин утвердил меня для увековечения этого события. Ехать сегодня, выставка – завтра.

Поехали на жестком корпунктовском уазике, загрузившись с оператором, ассистентом, кучей кофров и чемоданами со светом. Осветителем и электриком был шофер Гена, прекрасный, на все руки человек.

Переночевали в Рязани, свалившись всей компанией на голову собкору-оператору Валере Борисову, жившему тогда в огромной квартире в центре.

На следующий  день после теплой рязанской встречи добрались до Москвы, припарковались без проблем у Дома журналистов, что по сегодняшним временам уже чудо! По-хозяйски выяснил у завхозных людей, как подключать свет в верхнем зале, — в общем, работали.

Лебедев, похожий на шарик маленький человек, очень добрый по сути, суетился, высматривая, кто пришел. Пришло, как ни странно, народу много, причем известного. Помню, что мне показали кого-то из Кукрыниксов – он ходил по залу и бормотал что-то себе под нос.

Началась церемония открытия.  В центре внимания вдруг оказались мы с оператором. Дело в том, что кинокамера, которая была на пензенской студии (не могу вспомнить название фирмы-производителя)… — ну, в общем, в Москве таких уже не видели. Огромная, она громко рычала, к тому же к ней был подключен шнуром магнитофон «Репортер», который я не отключал, чтобы не сбить синхрон. То есть мы с оператором, привязанные друг к другу шнуром, все время  ходили вокруг Лебедева и выступающих. Московские съемщики смотрели на нас с уважением (такие муки!), остальные — с изумлением.

Закончилось все и… Размечтались мы: фуршета не было. Более того, спустившись в пивбар, который тогда еще был украшен автографами знаменитых людей и прокурен до невозможности, мы увидели народного художника нашего. Взял он кружечку и встал в сторонке. Скромный, как Ильич. Ну а мы уж…

Ленин у нас один!      

В советское время случилось у меня воспаление легких, и оказался я в спецухе, то есть в больнице №4, что на ул. Володарского в Пензе. Там, где было чисто, тихо, кормили по меню, а чай давали круглосуточно.

Палата была на двоих, хотя по нынешним временам там можно было поставить и шесть кроватей. Сосед был пожилым и молчаливым, что меня радовало, поскольку общаться не очень-то хотелось, а почитать было что.

После двух недель лечения сосед начал чего-то говорить, вошел в доверие. И однажды под большим секретом рассказал о тайне своей фамилии.

— Знаешь, — говорит, — фамилия моя не Лёнин, а Ленин.

И поведал, что всю жизнь работает в парторганах, а когда начинал на партийной работе, то ему сказали:

— Фамилию меняй. Ленин у нас один.

Так и ходил мужик всю жизнь лЁниным. И дети его ЛЁниными были. Вот она, партийная дисциплина!

НОТ по-пензенски      

Сегодня  доставили из Москвы пакет, скажем так, не Почтой России. А я вспомнил, как в начале 70-х годов, когда начинал работать в секретариате «Пензенской правды», ввели у нас новшество — пневмопочту.

Сооружение было грандиозное! Редакция находилась на третьем этаже одного здания, цех – на пятом этаже другого, примыкающего к первому. То есть одно здание было на улице  Карла Маркса, второе — на Володарского.

Мало того, что расстояние приличное, так сколько было изгибов-этажей-перепадов на пути этого пневмосооружения! Задача была благородной: облегчить труд работников секретариата и выпускающей — не носить полосы, гранки и прочее через два здания по сто раз на дню, а закладывать в специальные пластмассовые капсулы, потом в трубу, чего-то нажимать, потом звонить и кричать в трубку: «Принимай!».

И ведь работало! Несколько месяцев, наверное. Правда, периодически капсулы застревали где-то в середине сооружения, и как их оттуда доставали (а ведь материал-то срочный!), не помню.
Не буду называть имен добрых друзей, которых уже нет, но были они небезгрешны по части выпить. А дежурить при Леониде Ильиче Брежневе с его речами приходилось ночами. Вот и находили ребята развлечения, одно из которых закончило славный путь пневмопочты.

А всего-то послал один добрый человек другому доброму человеку по пневмопочте четверочку водочки, очень похожую по размерам на пневмокапсулу. Но не учел материала: одно дело пластмасса, другое — стекло. Вот и долбанулась четверка где-то внутри змеевика, порушив его внутренности и забив возможности дальнейшего использования.
Сооружение это висело под потолками нескольких этажей без дела еще долго. Потом, наверное, сдали на металлолом...

Читайте материалы Сергея Инюшкина, ранее опубликованные в «Пензенской правде»:

№ 6-7 от 27 января 2015 года;

№ 12-13 от 17 февраля 2015 года;

№ 20-21 от 24 марта 2015 года;

№ 28-29 от 21 апреля 2015 года;

Автор: Сергей ИНЮШКИН

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER


Популярное