Диагноз: равнодушие

Иногда Никита кричит. По нескольку часов подряд. Успокоить его не может даже снотворное

Соседи с верхнего этажа, которым завтра на работу, уходят спать в другие комнаты, где крики ребенка слышны чуть меньше. Кажется, что только эти соседи и знают, что Никитка еще существует.

Кома
После первого класса Никитка поехал в оздоровительный лагерь, который организовали для ребятишек из Земетчинского района в здешнем селе Пашково. Еще медсестра заметила, что мальчик теряет в весе. Но значения этому не придали.

Вернувшись домой, Никитка гонялся на улице с мальчишками. Бывало, забежит домой в туалет (часто бегал, мама еще грешила на лагерь: дескать, простыл), потом жахнет большую кружку воды — и снова во двор. «Совсем избегался», — ворчала  мама, глядя на сильно похудевшего сына.

А это начинался диабет. Он был злокачественным, стремительным. Никитка впал в кому.   
Две недели в реанимации. Дважды — остановка сердца, клиническая смерть.

Его все-таки спасли, но сознание так и не вернулось.
— Надейтесь, — обнял маму пензенский врач, выписывая ребенка домой. — В течение года его состояние должно улучшиться.
Так, по крайней мере, запомнила мама.

Динамика есть
Прошло три с половиной года. Никита до сих пор парализован. Его тоненькие, полупрозрачные ручки лежат на груди, как у мальчиков, что изображают зайчиков на детских праздниках.  
Лидия Николаевна Столярова не питает иллюзий. Томограмма сразу показала, что мозг заполнен жидкостью и не функционирует.
И все-таки улучшения, как и предсказывалось, произошли. Есть реакция на свет. Ребенок вздрагивает от звуков, то есть слышит. Он чувствует прикосновения.

Проблема в том, что кроме матери эти крошечные изменения к лучшему никому не интересны.
Ей было бы проще примириться со случившимся, если бы врач, который советовал верить в лучшее, приехал или хотя бы позвонил, поинтересовался, а стало ли лучше? Хотя бы еще одну томографию провели — вдруг есть прогресс?

Да что томография, ребенку за эти годы не удосужились назначить еще один, второй по счету курс массажа. Не предложили матери научиться приемам лечебной физкультуры.
— А когда, — спрашиваем, — вас в последний раз осматривал участковый?
Женщина напряженно вспоминает:
— Шесть, нет, кажется, пять месяцев назад.

Равнодушие ранит
Отец ребенка умер. Мальчика нельзя оставить одного, Лидия Николаевна и ее старшая дочь Оля по очереди дежурят у постели Никитки. Понятно, что в такой ситуации не бывает ни отпусков, ни выходных. Три с половиной года — в глубочайшей депрессии.  
Иногда горе прорывается наружу.

Например. За памперсами для Никитки родные ездили… в Пензу. (Земетчино, к слову, самый отдаленный район в губернии). Бывало, позвонят туда, где памперсы выдают, им подтвердят, что да, можно приезжать, а когда приедут, выяснится, что кто-то что-то перепутал, и на самом деле памперсов нет. Приходите завтра.  
В очередной раз убив впустую день, Лидия Николаевна нажаловалась в министерство, и вот уже два раза она получала памперсы… на соседней улице.

Еще пример. Почти сразу после выписки сына из областной детской больницы Столярова обращалась в Москву за высокотехнологичной помощью, но лечить их никто не взялся.
А тут в поселок прибыл Василий Бочкарев, и Лидия Николаевна поплакалась ему в жилетку. Понимаете, пришлось вмешаться губернатору, чтобы документы мальчика вторично направили в ведущие российские клиники неврологического профиля. Правда, их и в этот раз не взяли. Но все-таки маме стало чуточку легче.
А если бы врачи периодически поднимали вопрос? Ну, вдруг в арсенале московских коллег появились новые технологии?   

Родные сами меняют Никитке зонды, через которые мальчика кормят, хотя это должен делать специалист. Сами отсасывают прибором мокроту, потому что местные медики не знают, как это сделать.
— Меня кинули тет-а-тет с сыном, — неловко выражает обиду Лидия Николаевна. — Никому мы не нужны. Знаете, — добавляет женщина, помолчав, — на прошлый Новый год сыну кулек конфет принесли, а в этом году — нет. Я проплакала весь праздник. Мне не конфеты нужны, я сама кондитер, но нельзя же бросать на произвол судьбы не просто человека — ребенка!

Послесловие
Мы ждали комментарий от Министерства здравоохранения достаточно долго. Все правильно, чтобы проверить изложенное мамой, понадобилось привезти из Земетчино лечебную карточку.

Пока суд да дело, прошел почти месяц. Мы снова позвонили маме. Спросили, что изменилось?
— Наши меня отругали, что я жалуюсь. А больше пока ничего, — вздохнула Лидия Николаевна.      

КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
Марина Евстигнеева, начальник отдела материнства и детства Министерства здравоохранения Пензенской области:
— Если ребенок становится инвалидом, назначается медико-социальная экспертиза (МСЭ). По ее результатам составляется индивидуальная программа реабилитации. Собственно то, о чем говорит мама.
У Никиты Столярова такой программы нет. В данном случае это не является нарушением закона, поскольку случай тяжелый, речь идет о смерти мозга. Детей в такой тяжелой ситуации, как у Никиты, в Пензенской области всего несколько.

Но в упреках мамы есть рациональное зерно. Мы в ближайшее время организуем новое выездное заседание МСЭ, и специалисты примут решение, можно ли мальчику помочь. Что касается наблюдения участковым врачом, если врач не приходит к больному хотя бы раз в четыре месяца, это нарушение закона.
Данные, что врач не приходил к Никите пять месяцев, не подтвердились. В карточке есть запись. Но я понимаю, о чем говорит Лидия Николаевна. Врач ограничивается выпиской рецепта...

Думаю, что мама страдает от одиночества и недостатка внимания. Мы направим к ней психолога. Но необходимо подключиться и социальной службе. До конца марта документы Никиты будут повторно направлены в федеральные клиники

ОТ АВТОРА
Праздник 8 Марта в газетном производстве — это рассказ о молодых женщинах, улыбки и цветы на фото.
Но мы намеренно решили сделать героиней Лидию Николаевну, которая давно забыла, как это —
улыбаться.  

8 Марта, когда его затевала Клара Цеткин (а может, Роза Люксембург), задумывался как день солидарности трудящихся женщин, которые в большей степени, чем мужчины, испытывали на себе «прелести» дикого капитализма. В основание даты, если вспоминать историю, лег и марш пустых кастрюль, когда американские текстильщицы, не зная, чем накормить детей, вышли протестовать на улицы...
Сегодня, к счастью, угроза голода отступила.

Но по-прежнему многие наши соотечественницы страдают. У девяти детей-инвалидов из десяти есть только мама, причем папа, который ушел из семьи, финансово не помогает. Тему алиментов даже поднимать не хочется. На помощь братским народам у нас деньги есть, а на создание национального алиментного фонда, о необходимости которого говорится не одно десятилетие, почему-то нет… Ладно. Не будем. Все-таки праздник.

Просто, знаете, давайте накануне этого дня бросим взгляд по сторонам. И кинем в копилку для благотворительных взносов червончик, который не жалко, или преподнесем шоколадку коллеге, которая одна поднимает двоих, или просто позвоним, пообщаемся с тем, кому не хватает внимания и тепла.  
Праздник на самом деле — это когда даришь ты.
С праздником!

От редакции
Мы бы посоветовали маме обратиться в благотворительные фонды. Вопрос с оплатой курса массажа у хорошего специалиста из Пензы, думаем, решить достаточно легко.
В области есть мамочки, которые благодаря фондам даже возили детей в Китай, где прямо в мозг подсаживают стволовые клетки.
Телефоны самоотверженных мам и благотворительных организаций мы Лидии Николаевне дадим.
Но затевать ли поездку за рубеж? Тут мы от совета уклонимся. Для начала старшей дочери Оле надо разослать документы по Интернету в зарубежные клиники.

Автор: Марьям ЕНГАЛЫЧЕВА

Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER