Тарханы: путешествие во времени
Все мы живем по григорианскому календарю, но есть заповедные места, где ведется свое, особое летоисчисление…
Потрясающее свойство Лермонтова – удивлять бесконечно. В сто первый раз откроешь сборник и обязательно найдешь что-то новое для себя, созвучное состоянию души. И будешь дивиться: ну как же так, ведь столько раз это читано? Вечная загадка гения…
Живой музей
Музей-заповедник «Тарханы» имеет ту же особенность – всякий раз удивлять чем-то новым. Если вы не были здесь года три, то обнаружите много перемен.
Ветряная мельница встретит вас взмахами крыльев. Вы узнаете, что реконструирована теплица (точное воспроизведение барской), обустраивается соседняя усадьба Апалиха, а в доме ключника экскурсантов теперь учат тарханским ремеслам… Всего, что входит в программу «Живой музей», не перечесть, а увидеть стоит.
Но каждый, кто приезжает сюда, стремится, прежде всего, к душе и сердцу усадьбы – мемориальному дому, где хранится святая святых – вещи, которые держал в руках Михаил Лермонтов: чернильница, печатка, дорожная шкатулка… Смотришь на них, не дыша, и только потом начинаешь замечать остальные предметы, мебель, картины – все, что музейщики называют средой бытования. Думаешь, что здесь-то время точно застыло. И вдруг замечаешь что-то новое…
– Экспозиция не есть что-то застывшее, вечное, – объясняет главный хранитель музея-заповедника Вера Петровна Ульянова. – Основная фондовая коллекция скомплектована в 1939 году, когда открылся музей. Но работа продолжается всегда. Например, за 2009 год собран 481 экспонат, 350 вошли в коллекцию основного фонда.
Вечные ценности
Любопытство мое разгорелось. 196 лет прошло со дня рождения Лермонтова, 169 – со дня его смерти. Кажется все, что можно было найти, уже найдено. В стране пять лермонтовских музеев! Но тайный мир вещей выдает все новые и новые реликвии его времени. И это говорит о значимости для нас всего, что окружало гения, что просто существовало одновременно с ним. Все это не исчезает, кем-то сохраняется, бережется… Если не людьми, то, кажется, самим провидением.
Вот такой след оставил 27-летний юноша во времени, в памяти народной.
Мне вспомнился наш разговор с директором музея-заповедника Тамарой Михайловной Мельниковой. С какой болью говорила она о желании новых русских олигархов, да и чиновников разных рангов, вторгнуться на заповедные территории, что-то на них построить, оттяпать лакомые кусочки.
– Что они лезут в заповедные места, что они их уродуют?! Ну, возьмите вы пустое место и там создайте что-то свое, чтобы все знали: эту усадьбу строил такой-то, чтобы говорили: «Вы посмотрите, какая красота! Здесь он разместил одаренных детей или сам жил, и сделал вот то-то и то-то». Не можете свое построить, посмотрите, сколько разрушенного по России! Восстановите, сделайте доброе дело для народа, для Родины, и вам зачтется, о вас будут помнить.
Это к вопросу о значимости. Не сиюминутной, не на одном богатстве основанной.
Страсти по киоту
Для всех, кто работает в музее-заповеднике, «наше время» – это эпоха Лермонтова. Так что люди, по сути, живут в двух временных пластах. Вот такая фантастика!
Теперь о киоте (створчатая рама для иконы) как примере целенаправленного поиска экспонатов.
– С 2001 года мы занимаемся обновлением экспозиций во всех зданиях: в барском доме, доме ключника, в людской избе, в церкви Марии Египетской, – рассказывает Вера Петровна. – И, естественно, прежде чем начать любую реэкспозицию, выполняем научную работу. Прорабатываются разные детали интерьера, составляется тематико-экспозиционный план, начинается поиск экспонатов, которых недостает. Вот в барском доме есть образная. Это очень важная комната! Лермонтов мог уединяться здесь и размышлять, сочинять. Известно, что стихотворение «Скажи мне, ветка Палестины» он написал в образной своего знакомого в Петербурге. И наверное, вспоминал в тот момент тарханскую образную, ее тихую молитвенную атмосферу. Нам хотелось восстановить эту обстановку и это настроение.
Далее хранительница поведала, как долго искали киот напольный. Таких вещей сохранилось очень мало, потому что они вышли из обихода после 1917 года.
– Наконец в одном антикварном магазине, в углу, в пыли я увидела то, что нужно. Мне говорят: «Это конец XIX века». Я ходила, ходила вокруг него… Там уже ничего не видно, все почернело, но душой чувствую – наше время. Второй раз вернулась посмотрела, третий… Попросила реставраторов сделать экспертизу. Они звонят: «Мы вас обрадуем: это середина XIX века». Так и добрались до нашего времени. И знаете, какой оказался киот, когда его расчистили, восстановили? Орехового дерева, замечательный!
Картинки русской жизни
Среди обширного изобразительного материала, поступившего в 2009 году, Вера Петровна выделила раскрашенные гравюры английского художника Аткинсона из серии «Картинки русской жизни». Приобретались они у частного коллекционера в Москве. А несколько листов с изображением русских праздников он отказался продать: «Это выставочные». Разрешил только посмотреть.
– И среди этих листов хранительница увидела «Качели».
– «Ой, как нам это надо! – говорит. – Мы в усадьбе праздники устраиваем, качели обязательны на Троицу. Юноши, как было принято, раскачивают девушек, а те ведь в широких сарафанах… Вот мы и думали: как быть? А на гравюре вижу: у девушек юбки стянуты вокруг ног ленточкой. Боже ты мой, какая красота – атласная ленточка что на волосах, что на юбке! Теперь мы эту деталь будем использовать». После этого монолога коллекционер сказал: «Хорошо, берите и этот лист, уж очень вкусно вы об этом рассказали».
Мне стало интересно, как складываются отношения с продавцами антикварных магазинов, идут ли они навстречу музейщикам? Вера Петровна сказала, что по-разному.
– Давно ищем фарфоровые фигурки бабушке в поставец – нужны барышни с кринолинами, с буклями. В одном магазине нашлись сразу две: одна в розовом наряде, другая – в зеленом. Ой, как хороши! Пришло финансирование, сделали экспертизу, звоним в магазин, а нам говорят: «Два дня назад продали за наличные деньги». До сих пор жалеем…
А был такой случай. Хранительница ни с чем ушла из букинистической лавки, где искала издания «нашего времени». Села в поезд, смотрит в окно и замечает какую-то суету на перроне.
– Оказывается, ищут меня продавцы-букинисты. Только я ушла из лавки, как частник принес три книги журнала «Отечественные записки» с прижизненными публикациями Лермонтова. И люди нашли меня в поезде: «Вы только скажите, нам их держать для вас?».
О ненайденном и загадочном
В тот день я узнала массу интересного о новых поступлениях в фонд музея и убедилась, что сюда не попадает ни одной случайной вещи.
Много посуды серебряной и фарфоровой? Лермонтов в своей юношеской драме писал: «Посуда разного качества стояла в шкафах». Удалось разыскать дорожный самоварчик, небольшой, со складными ножками? Лермонтов много путешествовал.
Сундук-подголовник, который можно использовать вместо подушки? В традициях тарханских крестьян была торговля, ездили по стране, большие деньги везли, ценности, самое надежное место для которых – сундук, его можно ночью положить под голову.
А замки и ключи, а бисерные вышивки, а поддужные колокольчики…
Вообще мелочам в музее уделяется большое значение, без них картина бытования не будет полной. Поиски щеточки для стирания мела с зеленого сукна увенчались успехом. А вот чехольчик для мела никак не находится.
На этом месте я подумала: может быть, читатели нашей газеты помогут и чехольчик найти, и колоду карт, и маленькую скамеечку, которую могла ставить под ноги бабушка Лермонтова. Только помните о времени: оно должно быть музейного летоисчисления.
Светлана ФЕВРАЛЕВА,
фото Владимира ГРИШИНА
Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER
