«Бедняжка, голодный… Ешь-ешь, не торопись...», — приговаривала Анна Сергеевна, глядя, как, обжигаясь и громко прихлебывая, глотает гороховый суп вихрастый и какой-то весь взъерошенный мальчуган...Инна Сергеевна приметила его с неделю назад. Мальчишка лет девяти бесцельно слонялся по двору, то и дело подбегал к подросткам, облюбовавшим полуразвалившуюся беседку, потом к мужикам у пивного ларька. В один из дней он подбежал и к ней. Она возвращалась из магазина, в сумке у нее были яблоки. Споткнувшись, она выронила сумку. Яблоки покатились в разные стороны. Откуда ни возьмись рядом с ней очутился мальчишка, схватил яблоки и, чуть помедлив, стал подбирать и бросать остальные ей в сумку. «Спасибо», — сказала Анна Сергеевна и вложила ему с руки еще яблоко. Через секунду мальчишки и след простыл.Другая жизньУ Анны Сергеевны когда-то были муж и сын. «В другой жизни», — говорила она про себя, когда вспоминала прошлое. А вспоминала часто. Почему-то память возвращала ей отдельные картинки: большой расписной деревянный половник в маленькой ручке годовалого сынишки, синяк под глазом у него же после драки с соседским пацаном, огромная щука — гордость мужа-рыбака, букет любимых ею белых лилий, преподнесенных супругом ко дню рождения...Они погибли в один день. Нелепо, как может быть нелепа смерть молодого здорового мужчины и 9-летнего мальчугана. Поехали на рыбалку на старое, «прикормленное» место. На резиновой лодке выплыли на середину реки. Было тихо, безветренно. Рыбаки, сидевшие на берегу, так и не смогли вспомнить, а тем более объяснить, откуда вдруг налетел ветер, почему вдруг лодку закрутило и как случилось, что выплыть не смогли оба рыбака.Она и сегодня не понимает, почему тогда осталась жить. Наверное, не хватило сил, чтобы уйти вслед за любимыми людьми в иной мир. Долгие годы жила словно по инерции. Куда-то ходила, что-то говорила, что-то делала. Света, тепла, любви не было. Все осталось там, в другой жизни. Спасли книги. Она вновь перечла Достоевского, Тургенева, потом увлеклась мемуарами известных людей. В историях их жизни она находила ответы на вопросы, которые не давали ей покоя, сводили с ума: почему это все случилось с ней? Что она сделала не так? Как жить? Для чего? Для себя не хотелось...Мальчик с яблокомВ тот день она вошла в темный подъезд и даже не услышала, а скорее почувствовала, что там кто-то есть. Она на секунду остановилась. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела у батареи на лестничной площадке сжавшегося в комок мальчишку. «Ты кто? — ей показалось, что ее обычно тихий голос прозвучал очень громко. «Ты кто? — спросила она еще раз и наклонилась: — Ну-ка, пойдем ко мне».В прихожей, при свете, она узнала его — «мальчик с яблоком» Он был тот же, только грязную мордашку «украшал» здоровенный синяк. И был он такой несчастный, неухоженный… Мальчишка то и дело шмыгал носом, слезы катились, оставляя на щеках светлые дорожки.Пока Алешка отогревался в ванной, Анна Сергеевна достала с шифоньера большой чемодан. Туда она когда-то сложила все вещи сына. Ни разу с тех пор она не дотрагивалась до рубашек, брюк, курточек сына. Теперь же это получилось у нее легко. «Впору будет», — подумала Анна Сергеевна, выбрав голубую рубашку и черные джинсы.Почти своя компанияМама Алеши Краюшкина (так звали мальчика) недавно вышла замуж. Отношения Алеши с отчимом не заладились сразу. Тот считал, что совершил чуть ли не подвиг, женившись на женщине с двумя детьми (у Алеши был еще младший брат Костик). В доме не редкость были скандалы, особенно когда отчим приходил навеселе. Он начинал попрекать жену за «невоспитанного, неблагодарного стервеца» Лешку, который «норовит, шельмец, напакостить отцу». Отцом Алешка упорно не хотел звать этого злого, угрюмого, вечно недовольного мужика. Мать разрывалась между жалостью к сыну и не понятным даже ей самой страхом оказаться брошенной. Алешка стал убегать из дома.На улице он нашел друзей, которые поддержали и поняли его — из их ватаги в восемь человек только у двоих были отцы. На улице он попробовал курить. Он даже день этот запомнил — 12 февраля. А запомнил потому, что придя домой, он бы жестоко избит отчимом, учуявшим запах табака. Сам он дымил как паровоз, в комнате стряхивал пепел в цветочные горшки. Но то ли «воспитатель» в нем в тот день проснулся, то ли он хотел в очередной раз показать, кто в доме хозяин: наорав на Алешку и выколотив признание в проступке, отодрал его ремнем так, что сидеть было больно. Мать даже не вышла из кухни, отдав бразды воспитания мужу.Курение, мелкие кражи, пиво, а потом и более крепкие напитки — в компании мальчишек Алешка чувствовал себя почти своим. Почти — потому что в душе так хотелось, чтобы дома было спокойно, а глаза у мамы были такие добрые. И никто не называл бы его оболтусом и поганцем… А мама, как прежде, пекла бы для него пироги с яблоками.Без ночлегаУлица стала для Алешки домом. Старшие ребята учили его уму-разуму, незаметно втягивая в уже взрослые игры. Он имел в среде сверстников репутацию смелого, «правильного» пацана. Его уважали за жесткость характера. Ребятам он рассказывал о своих разборках с отчимом, с матерью. Он на ходу придумывал целые истории о том, как круто он разговаривает с отчимом, и тот его, Алешку, не трогает — не хочет связываться.На самом деле Алешка почти не жил дома. Он забегал поесть только тогда, когда отчима не было. Мать смотрела, как он торопливо, на ходу ест, и тяжело вздыхала. Против мужа, который навеселе бывал уже почти каждый день, она идти не решалась. Комнатой для Алешки стал чердак соседнего дома, где он оборудовал себе жилище: смастерил стол, табуретку, принес туда же старый матрац и одеяло. Ребят он туда не водил — стыдно было признаться, что совсем он не смелый, а обыкновенный. А тут чердак закрыли на замок. Говорят, какая-то там борьба с террористами. Приезжали важные дяди, о чем-то поговорили, через полчаса пришли еще двое и навесили огромный амбарный замок, да еще заклепку поставили.Домой идти совсем не хотелось. Да что делать, не ночевать же на улице.Алешка только поднимался на свой этаж, как услышал трехэтажный мат, крики и плач матери. Дверь их квартиры распахнулась от удара, и на площадку вывалился пьяный отчим, который орал, обращаясь, видимо, к матери, называя ее такими словами, каких Алешка и не слыхал.Попался под горячую руку и Алешка. От удара наотмашь он едва не упал. В голове зашумело. Он, как колобок, скатился с лестницы и бросился вон. В темном подъезде соседнего дома перевел дух. Он ничего не ел еще сегодня, жутко устал, замерз. Всплакнув (хорошо, что ребята не видят), он незаметно для себя задремал, прикорнув у батареи. Там и нашла его Анна Сергеевна. «Воробышек»В преддверии 23 февраля в компании начали обсуждать, где достать денег на застолье. Старшие ребята предложили подкараулить какую-нибудь старушку или старичка, вырвать из немощных рук сумку и бежать. Только действовать в сумерках, быстро и сообща. И убегать врассыпную.Действовали тремя группами. На первый раз получилось. Бабулька покричала, поохала, да и побрела дальше. Только вот денег оказалось маловато, зато в сумке батон и колбасы грамм двести.Что следующей жертвой окажется Анна Сергеевна, Алешка и предположить не мог. Все произошло так быстро, он и сообразить не успел, как уже бежал вместе с другими ребятами, держа в руках сумку, с которой он день назад ходил в магазин за хлебом. В этот день он ночевал в подъезде. Алешка слышал, как из дома напротив звала его с балкона Анна Сергеевна. Потом через полчаса к дому подъехала «скорая», а еще через 15 минут кого-то увезли.Анна Сергеевна пришла в себя поздно вечером. В палате было тихо, только похрапывала соседка слева. Пошевелив рукой, она ощутила что-то колючее и знакомое до боли. «Воробышек», — хотела позвать Анна Сергеевна, но сил хватило только на вздох. Алешка (а это был, конечно же, он) поднял голову: «Мама...»С того дня Анна Сергеевна стала поправляться. Алешка прибегал к ней каждый день — рассказывал о событиях в школе, о том, что никак не получается у него с немецким и по алгебре еле-еле «тройка». Бывало, и уроки в палате делал. Врачи и медсестры уже не гоняли его, видели, как тепло относится этот хулиганистый с виду паренек к Анне Сергеевне. Мама«Ты больше не болей, а то как же я без тебя», — Алешка сказал это как-то очень по-взрослому, когда Анна Сергеевна вернулась домой из больницы. О том, что явилось причиной ее сердечного приступа, они не говорили. Просто оба были рады, что они опять вместе, дома.Незаметно летело время. По неписаному соглашению между матерью Алешки и Анной Сергеевной он жил там, где обрел настоящий дом. Как-то само собой получилось, что Анну Сергеевну он стал звать мамой, а она его Воробышком, как когда-то сына.Анна Сергеевна ждет Алешку из армии. Считает месяцы, дни до его возвращения. Она уже придумала, какой праздник ему устроит: приготовит его любимый гороховый суп и пирог с яблоками. Придут его друзья, Алешка будет рассказывать о том, как ему служилось.«Ничего, немножко осталось», — думает Анна Сергеевна. Она вновь, в который раз перечитывает Алешкины письма. Их много, любая девушка позавидует — в месяц ровно по четыре. И в каждом: «Здравствуй, мама» и подпись «Воробышек».
Автор: Марина Котова
Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER
