Месяц назад пензенский ТЮЗ обрел нового хозяина — главным его режиссером стал Сергей Герасимов, который уже работал в этой должности десять лет назад. Труппа театра надеется, что появление Герасимова поможет им преодолеть старые трудности и выйти на новый уровень. Планы у нового режиссера и впрямь далеко идущие: создать на базе ТЮЗа театр будущего с молодежной школой, творческими лабораториями и театральным кафе. — Сергей Алексеевич, сразу напрашивается вопрос: на вашу жизнь как-то повлияло то, что вы тезка знаменитого кинорежиссера Герасимова? — Мы не только тезки, мы еще и родом из одного города — Челябинска. В молодости я на это совпадение внимания не обращал: ну, Герасимов и Герасимов. Я тогда актером был — красивый, с густой шевелюрой, меня часто с Аленом Делоном сравнивали. И как-то я подумал: неужели меня ценят только за внешность? Взмолился: Господи, дай мне талант! И что вы думаете: через пару лет я облысел, как мой тезка, и стал режиссером. — Но режиссерское образование вы получили гораздо позднее?— В Щукинское училище я поступил только в 37 лет — так исполнилась мечта всей моей жизни. С этим временем связано много интересных воспоминаний. Вот хотя бы одно: на первых курсах завкафедрой у нас был Евгений Симонов — легенда тех времен, из рода Симоновых. Потом он умер, и кафедру возглавил Иосиф Леонидович Хейфиц (известный театральный режиссер. — Авт.), который меня помнил еще по Гитису. Я в свое время актером Вологодского театра поступал туда на режиссуру, но не вышло: решил проехаться на своем старом репертуаре и Хейфицу не понравился. И вот спустя несколько лет мы встретились вновь — в «Щуке»: ходили вместе по коридорам, долго беседовали. Судьба, видимо (смеется).Был у нас еще один потрясающий педагог: Михаил Борисович Борисов — тот, что сейчас «Русское лото» ведет. Он тогда был обычным преподавателем, это сейчас профессором стал. И вот курьез: две трети нашего курса и он сам были Водолеями, причем типичными — увлекающимися, обаятельными, часто влюбляющимися, много успевающими, потому что надоедает заниматься одним делом. Может, поэтому режиссерами из нашего выпуска стали единицы. А Михаилу Борисовичу я регулярно звоню, узнаю, как дела. Когда здесь что-то сдвинется с мертвой точки, обязательно сообщу, что я теперь в Пензе. — Почему именно Пенза, ведь наверняка предложения о работе поступали и из других городов?— После того как десять лет назад я уехал отсюда, успел поработать на многих площадках — в Вологде, Томске, Мурманске, но везде был вольной птицей: за спиной главного режиссера, так сказать. Теперь пришло время найти свой театр, создать что-то свое. Были предложения о работе из Москвы, Питера, но я приехал в Пензу, и она мне чрезвычайно понравилась. Эта зелень, улица Московская с удивительным молодежным духом. Я до сих пор испытываю удовольствие, бродя по тихим улочкам, переулкам, особенно ночью. Потому и остался: почувствовал, что это мое место и я вернулся сюда ровно тогда, когда должен был возглавить театр.— Расскажите о своих планах.— Главная задача — поднять уровень театра, привлечь в него нового зрителя и показать нечто такое, на что люди бы шли и хотели прийти снова. Это норма, не планы. А если норма появится (в работе труппы, в творческом подходе), дальше можно пойти и в высокое искусство. Ведь есть прекрасные ТЮЗы, например Вологодский, где я работал. Это театр высокого, московского уровня, с репертуаром — «Гамлет», «Король Лир», «Чайка». Текущий сезон они открыли «Отцами и детьми» Тургенева. Мировая классика! Дело в чем: ни один артист не останется в театре, если не будет играть хорошие роли. Он не мечтал всю жизнь бегать зайчиком и никогда не будет об этом мечтать. Он мечтает о Гамлете, Ромео, Треплеве. Когда у него этого нет, он как актер превращается в полный ноль. Развернув историю в этом направлении, мы сразу получаем массу зрителей. Я глубоко убежден, что людям нужно настоящее, профессиональное искусство. Во все времена его воспринимали не все, примерно 3—5%, но даже эти люди сейчас в театр не ходят. Представьте: к цифре можно еще и прибавлять. Это же такая простая вещь: не идти на поводу у провинции, у некоего усредненного зрителя. Такого нет. Зрителя надо уважать, он это очень тонко чувствует. Если нет, он в этот театр больше не придет. А если уважают, он реагирует моментально: ему что-то предлагают, чуть больше, чем его понимание. Вот интрига! Что касается организации — у театра должен быть свой дом. У ТЮЗа, как вы знаете, его не было. Летом прошел слух: мы переедем во Дворец 40-летия Октября. Я съездил, посмотрел: расположение неудобное, много детских коллективов под одной крышей. Им самим непросто, а тут мы еще: сосуществование, как вы понимаете, невозможно. Тогда и возникла идея — может, кинотеатр «Октябрь»? Я пошел к зданию, взглянул на него и представил, как там написано: «Театр для детей и молодежи», «Новый театр», «Новая реальность» — что-то в этом духе. Я понял: это единственное подходящее нам здание в центре города. Так получилось, что начальство тоже этого хотело, и решение было принято: после Нового года ТЮЗ переезжает туда. — Поделитесь изюминками вашего нового проекта? — «Октябрь» можно превратить в великолепный театральный центр будущего — с творческой школой, лабораториями, в которых можно было бы заниматься поиском новых форм, хотя дело совсем не в этом. Работать нужно ради того, чтобы человек на спектакле начал плакать или смеяться. Мне всегда хотелось, чтобы люди из театра не бежали, а могли остаться, поговорить, рассказать о впечатлениях. Поэтому у нас обязательно должно быть театральное кафе.— Идея впечатляет, но будет ли финансовая поддержка со стороны власти? — Поддержка есть, но пока она довольно скромная. Скажу хотя бы о постановках. В Москве одно среднее представление обходится в 100 тысяч долларов. В провинции цены не так кусаются: в моем спектакле «Ромео и Джульетта», который я ставил в Томском Тюзе, участвовали 53 артиста, музыканты, певица, поэтесса, саксофонист, все они брали минимальные деньги. Смета — 114 тысяч. На нашу первую премьеру «Простая история о любви», которую можно будет увидеть 11 октября в драмтеатре, нам выделили 30 тысяч рублей, и мы в эту сумму уложились, даже выделили копеечки на хореографа. Следующий спектакль — новогодний. «Снежная королева» — пьеса о замороженных сердцах, о холоде вокруг. На него дали 40 тысяч, но там нужно будет одеть актеров в карнавальные костюмы — потратиться. Значит, я должен так все рассчитать, чтобы хватило. Да и потом — я все-таки думаю, что мне помогут. Во власти я увидел заинтересованных людей. Словом, работы предстоит много.
Нашли ошибку - выделите текст с ошибкой и нажмите CTRL+ENTER
